- Дети любят дичь, ничего не поделать.

Действо становится загадочнее, сцена темнеет.

Рефлекторно пальцы мои сжимаются на предплечье Касьянова.

Опять же сейчас что-нибудь внезапное произойдёт. Страшно представить - что!

На сцену крадётся человек, наряженный ёлкой. Сзади как консервные банки за псом, за ним волочатся коробочки с подарками.

Неожиданно ладонь Касьянова накрывает мою сверху. Перестаю видеть сцену. Но начинаю остро чувствовать запах его парфюма. В груди пульсирует от его этого жеста. Звуки отдаляются. Слепо пялюсь на сцену.

И мне кажется, он всё ближе и ближе... Веки мои смыкаются от остроты ощущений. Я зависаю в этой остроте, чувствуя, как гладит он мои пальцы. Тёплые губы неожиданно прикасаются к моему ушку. Вдохнув, замираю, забывая, как выдохнуть.

- Антракт, Синичка... - вкрадчиво.

Внизу живота трепещет. Сжимаю бёдра, пугаясь этих ощущений.

Свет разгорается. Перевожу на него смущенный взгляд.

- Как можно было уснуть под ЭТО? - скептически косится на меня.

Я не спала!

Но лучше пусть думает так.

Пожимаю плечами.

В холле Дед Мороз встречает детей небольшими подарочками. Заметив его, Ариша резко притормаживает, вцепляясь в моё платье.

- Неть!

Тащит сквозь толпу меня обратно к первому ряду.

Переглянувшись с Касьяновым, молча решаем переждать антракт в зале. Нас не выгоняют. Подозреваю, потому что тоже знают, что Касьянов зять режиссёра. А может еще по какой причине. Но в зале мы одни.

Ариша бегает по сцене. Я, опираясь на край сцены спиной, разглядываю развалившегося в кресле Питбуля. Взгляд скользит по бедрам, обтянутым брюками в... Морковка у него, понимаете ли! Закатываю от возмущения глаза.

Хмуро листает что-то в телефоне.

- Лобов? - настороженно уточняю я.

- Вот ведь пакость какая. Ну что ему в праздник заняться нечем? - оскаливается Касьянов.

Задумчиво смотрит в высокий потолок.

- Иди-ка сюда, Синичка. Сейчас мы его озаботим...

- Чем? - присаживаюсь рядом.

- Чем можно озаботить женатого мужика? Как режиссёр мне скажи.

- Жену с любовницей познакомить? - улыбаюсь неуверенно я.

- Ну вот и понималка заработала. Молодец, Синичка! Давай... - переключает что-то в телефоне. - Пиши его жене.

- Что писать-то?! - кручу в руках телефон.

- Пиши... Ну что пишут в таких случаях?

- Откуда мне знать?!

- Хм... Что вы с ним любите друг друга, и ты на пятом месяце.

- Что?!

- Давай! Симка анонимная. Пиши искренне, душевно. И фотку УЗИ приложи. Проси её слёзно мужа отпустить туда, где его больше любят! Напиши, что тебе семнадцать. А то как-то бестолково у него праздник проходит. Мы напрягаемся, а он нет.

А жена его, кстати, видела, что я вся заплаканная была и лицо у меня было разбито, когда застала нас дома. Но сделала вид, что верит ему. А на меня смотрела как на последнюю... вот ту, за которую меня Касьянов поначалу принял.

Закусив мстительно губу, пишу послание. Как там его? Геннадий Петрович?

"У нас с Генночкой будет долгожданный малыш... "

Получай фашист гранату!

*************************

- Мы не поблагодарим Аллу Борисовну, - кручу номерок в руках, стоя в фойе.

- Не слишком ли ты радеешь за постороннего человека?

- А она, может, единственная меня оладьями покормила со смерти бабушки, - строго смотрю на него.

- Ну, хорошо. За мной.

Беру за руку Булочку.

У входа в закулисье принц с букетом. Флиртует с двумя девушками.

- Прошу прощения... - уверенным движением Касьянов нахально вытягивает розу из его букета.

Тот растерянно прерывается на полуслове. Но Касьянов даже не оглядывается.

- Извините! - краснея шепчу одними губами, пробегая следом за Питбулем.