Дочь спрыгивает со своего стула и забирается на руки к Снегурке, утыкаясь в грудь лицом.

- Ариш! Сядь на своё место. Мы ужинаем.

- Ну, перестаньте! - обнимает её Ася. - Хочешь, я тебе косички заплету?

Дочь поднимает на неё доверчивый взгляд.

- С тобой поеду, - решительно.

- Куда? - сглатывает Ася.

- К деду Молозу.

- А я? - бросаю вилку.

Но дочь только сильнее утыкается в неё.

- Ариша... - гладит её по спине Снегурка. - Со мной нельзя. Там... очень холодно.

- Ну и что...

- Там... нет ничего вкусного, - смотрит задумчиво в окно Ася. - Ни шоколада, ни сгущёнки... Один безвкусный снег.

- Ну и что... - упрямо.

- Там... нельзя никуда выйти. Только ледяные стены.

- Ну и что.

И мне очень тоскливо становится за розовощекую Синицу. Скоро она отправится именно в такое место. А ещё там другие Снегурки гопницы и Деды Морозы через одного мудаки. А она молоденькая и скромная.

- А тут папа, - продолжает уговаривать Арину Синичка. - Папа тебя любит. Вкусняшки тебе готовит. Здесь тепло. - подрагивает её голос. – Папе без тебя будет очень одиноко. А я буду тебе письма писать...

Ариша спрыгивает с колен и убегает из кухни.

- Зачем Вы так сделали? - с осуждением смотрит на меня Агния.

- А я же - бесчувственный, - оскаливаюсь я.

- Спасибо, вкусно, - отодвигает от себя практически нетронутую тарелку Агния.

- Чай, кофе?

- Ничего не нужно. Спасибо.

- Зря. Я бы на твоем месте воспользовался моментом. Долго я тебя здесь держать не смогу. До первого звонка начальства.

Разглядываю её. У меня к ней сотня вопросов.

- Как попала к Лобовым?

- Бабушкин дом снесли. А мне квартиру должны были дать в новом. Только стройку заморозили, - пожимает плечами. - Пришлось комнату снять пока. Деньги были нужны. Ну и вот...

- Точнее про "вот".

- Комнату я снимаю в двухкомнатной квартире. Деньги отдавала Вере Палне. Но мне не хватало. С работой после школы сложно. Спросила у Веры Павловны, не знает ли она людей, которым помощница по хозяйству нужна. Она к своему племяннику отправила. К Лобову. И - вот.

- Вилку зачем воткнула?

Щеки вспыхивают. Открывает рот, готовясь к гневной тираде, и захлопнув отворачивается.

- Чего молчишь?

- А Вы же "его человек". Смысл? - обиженно.

Да. Многие думают так. Нас одной командой перевели.

- Приставал?

- Да.

- Изнасиловал?

От вспышки бешенства кровь бросается мне в лицо.

Отрицательно качает головой, вжимая голову в плечи.

- Но попытался, да?

Кивает.

- Попала ты, Синичкина, - вздыхаю я. - Под каток. В твоей ситуации лучше бы изнасиловал. Там бы хоть шанс был на независимую экспертизу и встречный иск.

Переводит на меня, возмущённый взгляд. Ноздри и губы подрагивают.

- Брошь куда дела?

- Я не брала.

- Вернешь брошь, я постараюсь вытащить тебя.

- Я не воровка. Но за сопротивление и вилку же не посадишь, вот он и брошь придумал.

- А она хоть в природе существует эта брошь?

- Да. Она в комнате его жены, на трельяже лежала. Я там пыль протирала. Он мне её всунуть пытался, как плату за...

- Понятно.

Одновременно поворачиваем головы в сторону гостиной.

Суета, дым и запах горелого пластика. Выбегаю из кухни.

- Ариша!!

Уронив с крестовины наряженную ёлку, упёрто сует её верхушкой в камин.

- Ты что делаешь?!

- Не хочу Новый год.

Выдернув горящую ёлку, тащу её на улицу, втыкаю макушкой в снег.

Собаки с любопытством носятся вокруг.

Возвращаюсь и, повышая голос, устраиваю серьёзную взбучку дочке. Что она совсем распоясалась. Что огонь - это не шутки! Что дом может сгореть, да и мы сами, в конце концов.

- Не надо олать! - орёт на меня в ответ, одновременно со стоящей в арке Асей: - Не надо кричать на девочку!