Незнакомка будто пробила деревянную дверь и с криками вошла во двор. Следом за ней зашли дети: парень на вид лет семнадцати-восемнадцати и девочка лет шестнадцати. Они двигались в нашу сторону, нервно глядя то на дядю, то на меня. Женщина продолжала возмущаться, но я ничего не могла разобрать, а в таком шуме и у Нарин, что сидела в дальнем углу, было не спросить.

Муса подскочил, начал в ответ кричать на женщину, выпроваживать ее, а она, вместо того чтобы уйти... схватила девочку, что стояла рядом с ней, за плечи и начала буквально тыкать ребенком в дядю. Мужчина завелся не на шутку, начался настоящий турецкий сыр-бор, подскочила Нарин, чтобы оттащить нервную незнакомку от своего мужа, а бабушка начала тихо плакать. Я обняла старушку, не понимая происходящего, и просто смотрела, как родственники прогоняют громкоголосую женщину. Кто она? Соседка? Родственница? Кто?

Спустя пару минут все вновь приступили к завтраку в еще более взвинченном состоянии. Желание интересоваться праздником пока отошло на второй план, любопытство снова пробудилось:

— Кто это приходил? — спокойно поинтересовалась я.

— Не твое дело! — дядя швырнул вилку, встал из-за стола и начал раздавать указания на родном языке.

Я и слова не успела вставить в его требовательную речь, но он сам резко перешел на русский:

— За тобой заеду к обеду, выучи танец и купи все необходимое, — он резко развернулся, чтобы уйти.

— Не... — я собиралась было дать отпор в ответ на подобный тон. Никто ранее со мной в такой манере не общался и указания свои глупые не раздавал, но бабушка потянула мою ладонь на себя, прося смолчать.

Я вновь стиснула зубы, не зная, как себя вести: все внутри горело огнем от жажды противостояния, но... ради их доброжелательного отношения я старалась помалкивать. Еще пара дней таких, и я уеду, навсегда позабыв Мардин.

Громко хлопнула входная дверь. Все начали вставать из-за стола и поспешно куда-то собираться, а я поняла, что день этот будет далеко не простым.

12. Глава 12

Местный рынок выглядел колоритным и казался мне непривычным. Одним словом — базар, жуткая суматоха, от которой быстро разболелась голова. Вот только родственнички мои чувствовали себя прекрасно, закупаясь так, будто это их последний поход по любимым ларькам.

Сначала были приобретены аляпистые ткани, затем подушки с одеялами. Водители и братья то и дело бегали до машины и обратно, чтобы погрузить все выбранное в багажник. Нарин и бабушка казались мне настоящими транжирами, они в бешеном ритме закупали огромное количество вещей.

Дошла очередь и до меня... бесконечные платья, сорочки, закрытые и длиной до колена, платки... Меня закрутил водоворот хлопка и ситца, и я не ведала уже, как из него выбраться... Последней каплей стал многослойный красный шелковый наряд. Нарин пообещала, что он будет последним, и я повелась на эти уговоры, в сотый раз напоминая ей, что из Мардина скоро уеду, и в этих бесконечных нарядах необходимости никакой нет.

Спустя пару часов с вещами было покончено. Женщины всей толпой побрели к ларькам с напитками и едой; я же от усталости еле передвигала ноги, потому что к такой жаре была совершенно не приспособлена. В большом мясном ангаре в нос тут же ударил неприятный запах, вызвавший рвотный позыв. Пока все увлеченно выбирали туши для торжества господина, я под шумок решила смыться, чтобы найти спокойное место, прекрасно зная, что бабушка и тетя тут явно надолго. Ноги жутко гудели, но найти уединенный уголок, да еще чтоб можно было присесть, оказалось не так-то просто. Благо у этого рынка было четыре выхода, один из которых располагался не так далеко. Я вышла на свободу, и мне пришлось пройти еще пару метров, чтобы найти заветную лавочку. Облокотившись о стену непонятного сооружения, с виду напоминающего часовенку, я вытянула ноги и устало застонала, не в силах сдержать отчаяние.