Жар там стал нестерпимым, пульсирующим. Инь подалась назад сильнее, глубже, ощущая, как в нее входят, двигаются, заполняют, но…

Он не мог быть в двух местах сразу! И еще руки на ягодицах! У людей столько нет!

Вздрогнув, Инь попыталась обернуться, но Анджел не дал это сделать, с силой прижав лицом к животу:

– Милая-милая, это так нужно! – забормотал он. Голос умоляющий, почти что плаксивый, ощутимо дрожал. – Нам нужны деньги! Это всё для тебя. Пожалуйста. Ну же! Нам без денег хана!

Словно выстрел в мозг. Осознание предательства, как ледяная волна, смыло жар и страсть одним махом. Здесь кто-то еще!

Грёбаный куколд!

Инь задергалась, пытаясь вырваться и вскочить, но ее крепко держали. Теперь толчки сзади стали энергичней, словно ожидая, что сделка сорвется.

Вспыхнув, гнев погас так же быстро. Она для них вещь, а как поступают с вещами? Пользуются, не спрашивая, хотят ли они. Что думают, чувствуют, любят.

Отчаяние сменилось почти безразличием – холодным и пустым, как выжженная земля, стерильная от неуместных надежд, грёз и эмоций. Нет даже ненависти, есть только презрение к жалкому мужу, чей пенис всё еще держит во рту.

Как это всё уживается в одном человеке? Инь нисколько не сомневался, что он любит ее. Но… Всегда дело в «но».

Всё для нее – сапфир, музыканты, свадьба, цветы. Нет денег – не будет любви. А предложи ей – его бы послала. Тогда лучше так, она поймет и простит. Всего несколько минут унижения – и приз их окупит. Лавка, дети, балы – всё это будет, стоит раз потерпеть.

Да и глупо ломаться после «красного дома». Анджел мог бы напоить так же, как Роби, и тогда не поняла бы ничего вообще. Но решил, что должна знать, чем жертвует сам. Отдать кредиторам невесту на свадьбе – что сейчас творится у него в голове? Тоже своего рода подвиг.

Анджел не совершил бы его для себя. Он уже доказал это, отдав всё, что у него было еще в «красном доме». Хотя физически не мог использовать все эти часы, взял, столько смог, чтобы ей было легче. Набрал даже кредитов.

Что-то из них теперь надо отдать, так не должна ли она помочь ему в этом? Зато потом у них будет всё хорошо. Или не будет?

Многие бы охотно с ней поменялись местами, но такой возможности им не дают. В этих рассуждениях есть своя логика, но Инь не хотела в ней жить.

А другой жизни нет. Сансара везде – это не страна розовых пони. Под красивой оберткой всегда мерзость и смрад. Продали на свадьбе? А разве не так же, по сути, поступают всегда? Пусть не невесту, но честь, достоинство и совесть уж точно. В той или иной мере все – проститутки. Так или иначе, все себя продают.

Думая об этом, Инь поняла, что подобные мысли приходят, когда ставят раком. Но почему она защищает ублюдка? Видимо, защитно бессознательная травматическая связь – «Стокгольмский синдром». Кроме того, кретин любит ее. Чего только не простит женщина ради любви? Вот его не простит.

С громким сопением, «партнер» сзади кончил, благодарно похлопал по попе и молча ушел. Его место занял другой. Сытно чавкнув, лоно поглотило в себе еще чей-то член.

Инь лишь устало вздохнула, надеясь, что не вся таверна ее посетит. Она знала, что их может убить, но Анджел такой идиот, что ему глупо мстить. Да и зачем? Конюха и кузнеца хватило с лихвой. Мейса погибла из-за нее. Да и весь «красный дом».

Сколько же набрал Анджел долгов? Она презирала его, но больше не злилась. Его можно понять, оправдать, но на этом вот всё.

Когда всё закончилось, Инь встала, одернула платье. С пустыми, как у куклы глазами, сделала шаг, но наткнулась на кровать и осела на край, обхватив колени руками. Промежность и бедра жгла липкая дрянь, а кожа зудела от чужих грязных пальцев. Вот сейчас чувства Мони стали понятны. Но ему тяжелей.