Потом начались блуждания. Ари то уезжал куда-то из города, причем с весьма сомнительными компаниями, то пропадал неделями в самом городе, не появляясь дома, а один раз так и вовсе улетел за границу, причем по чужому паспорту, подделав биометрию, и едва не попался при возвращении. Блуждать, впрочем, ему тоже через какое-то время надоело, и начались эти хождения по более чем странным местам, и по совсем уже странным сборищам. Вроде сегодняшнего. Причем объяснять свои походы Ари никому не собирался, он просто шел, куда вздумается, а иногда, вот как сегодня, звонил, потому что чуял облаву, и просил «его забрать». Просто – заберите меня оттуда-то и оттуда-то. Пару раз они приезжали раньше, чем он хотел, и тогда Ари устраивал Иту и Скрипачу скандал – он не маленький ребенок, ему няньки не требуются, и вообще, любое ограничение его свободы с их стороны является чуть ли не преступлением. И касалось это не только его прогулок по странным местам в странных компаниях, в первую очередь это коснулось жилья – квартира, которую он потребовал для него снять, пробила в их на тот момент более чем скромном бюджете изрядную брешь. Но что поделать, раз уж всё так сложилось, придется выполнять даже такие требования. Лишь бы сохранить это пусть и хрупкое, но всё-таки равновесие. Которое более чем необходимо для дальнейшей работы, ведь работы этой предстоит непочатый край.

***

Первый год после побега получился тяжелым, нервным, и дерганным – сперва пытались подлечиться, потом, кое-как оправившись, и то не полностью, после операций, принялись искать сперва средства для дальнейшего пути, а потом – следовало найти область, в которую этот путь должен был их привести. Тут, конечно, помогли способности Лийги, но, кроме поиска, от Лийги в тот период толку оказалось мало. В этот самый первый год Лийга была совершенно никакая, её терзала депрессия, чувство вины за гибель Рифата, и глухая тоска по родному миру, утраченному уже точно навсегда. Ты что, там вообще всё сожгла? спросил как-то Скрипач. А как ты думаешь? Лийга ответила ему полным горечи и безнадеги взглядом. Хрен им, а не курорт. Это был мой мир, наш мир, понимаешь? Всё истребили, всё уничтожили, всё разрушили. А как же местные? Скрипач удивился её ответу, и расстроился. Пусть бегут, жестко ответила Лийга, думаю, их там не оставят, всё-таки вывезут как-то. Что мне они? Даже не сопротивлялся никто, не пытался отстоять свои права. Сидели, ныли, и лизали задницы шрика. Как думаешь, хочется мне к ним хорошо относиться? Ну уж нет. Скрипач тему развивать не стал, потому что он-то помнил о несчастном поселении в пустыне, и был больше чем уверен, что тем людям никто помогать не будет. И многим другим тоже. Впрочем, спорить с Лийгой или что-то ей доказывать он не решился. Она и так постоянно обвиняла себя, говоря, что опоздала, причем уже дважды. И когда убили Нийзу, и когда погиб Рифат – она не успела. Я дважды опоздала, повторяла она, мне не геронто надо делать, а повесить меня где-нибудь, или просто прибить, и выкинуть на свалку.

Геронто, между тем, работало, и за полгода Лийга превратилась из сухой, поджарой старухи в симпатичную молодую девушку, с темно-русыми волосами, серыми глазами, и несколько экзотически выглядящим лицом – но экзотичность эта не отталкивала, а, наоборот, привлекала. Корректировку внешности ей сделали минимальную, чуть изменив форму носа, глаз, и подбородка, и этим ограничились – во-первых, геронто в ходу, во-вторых, денег мало, в-третьих, Лийга от самой идеи была не в восторге. Интересная получилась девушка – глаза немножко больше, чем положено, подбородок острый, скулы высокие, ровные, чуть вздернутый нос. Черты лица не совсем правильные, не канон, но не канон со знаком плюс. Лийге, впрочем, было всё равно. Единственное, что в этих изменениях порадовало её саму – это волосы. Русые, густые, молодые волосы, блестящие и мягкие. Косы она теперь требовала себе заплетать ежедневно, пробуя всё новые и новые варианты, и косам этим радовалась – Ит подумал, что, кажется, эти самые косы вызывают у неё какие-то тёплые и добрые воспоминания. Почему бы и нет, думал он, заплетая утром очередную придуманную Лийгой косу. Если ей так лучше, то пусть так и будет.