– Две тысячи, – нарушила паузу Эми. – Это все, что у меня есть. Больше дать не могу.

Карл шагнул к ней.

– Назад, – предупредил Брайан, поднимая стул, словно был укротителем львов, хотя укротитель поднял бы хлыст.

– Успокойся, Френк Ллойд Райт[2], – остановила его Эми. – У нас с этим господином налаживается полное взаимоонимание.

Карл вытянул правую руку, заостренный конец монтировки коснулся впадины между ключицами Эми, почти добрался до горла.

Но Эми словно и не замечала, что ее трахее грозит смертельная опасность.

– Итак, две тысячи. Вы – жесткий переговорщик, сэр. В ближайшее время мне придется обойтись без вырезки. Ничего страшного. Я и так отдаю предпочтение гамбургерам.

Бытовой хулиган теперь более всего напоминал химеру, наполовину быка, наполовину свернувшегося кольцами змея. Острый взгляд показывал, что в голове работает калькулятор, а язык, пусть и не раздвоенный, появился между губ, чтобы попробовать на вкус воздух.

– Я знала одного парня, – продолжала Эми, – который чуть не умер, подавившись куском стейка. Вытащить его никак не удавалось, и в итоге врач прямо в ресторане вскрыл ему горло и удалил этот кусок.

Неподвижная, как камень, собака тем не менее оставалась настороже, и Брайан задался вопросом: а не следует ли ему брать с нее пример? Если бы жажда насилия, бурлившая в Карле, попыталась вырваться наружу, конечно же, Никки почувствовала бы это первой.

– Женщина за соседним столиком, – Эми все говорила и говорила, – она пришла в такой ужас, что лишилась чувств и упала лицом в тарелку с супом из лобстера. Я не думаю, что можно утонуть в тарелке с супом из лобстера. Скорее суп этот только улучшит цвет лица, но тогда я на всякий случай подняла ее голову из тарелки.

Карл облизал потрескавшиеся губы.

– Ты, должно быть, думаешь, что я глуп.

– Возможно, вы чего-то и не знаете, и мы недостаточно хорошо знакомы, чтобы я смогла сделать такой вывод. На текущий момент я абсолютно уверена, что глупцом вас назвать нельзя.

Брайан осознал, что скрипит зубами.

– Ты дашь мне чек на две тысячи и отменишь платеж через десять минут после того, как за тобой и собакой закроется дверь.

– Я не собиралась выписывать вам чек. – Из внутреннего кармана куртки она достала пачку сложенных стодолларовых купюр, сцепленных сине-желтой заколкой для волос в виде бабочки. – Я заплачу наличными.

Брайан более не скрипел зубами. У него отвисла челюсть.

Карл опустил монтировку.

– У тебя точно что-то с головой.

Эми сняла заколку, убрала в карман, помахала пачкой купюр.

– Договорились?

Он положил монтировку на стол, взял деньги, пересчитал очень тщательно, как и положено человеку с затуманенными текилой мозгами.

Брайан с облегчением вернул стул на место.

Подойдя к собаке, Эми достала из другого кармана красный ошейник и поводок. Прицепила поводок к ошейнику, надела ошейник на собаку.

– С вами приятно иметь дело, сэр.

И пока Карл второй раз пересчитывал деньги, Эми мягко потянула за поводок. Собака тут же поднялась и вместе с ней двинулась к двери.

Джанет и девочка последовали за Эми и Никки в коридор, Брайан вышел из кухни последним, в любой момент ожидая, что Карл вновь разъярится и схватится за монтировку.

Джимми, тот самый мальчик, что стоял, уткнувшись лбом в стену, более не выл. Из коридора он переместился в гостиную, с тоской смотрел в окно, напоминая заключенного, которому путь на волю перегораживают прутья решетки.

Эми, с собакой на поводке, подошла к мальчику. Наклонилась к нему, что-то сказала.

Брайан слов не расслышал.

Парадная дверь оставалась открытой. Скоро Эми и собака, гордо вышагивающая рядом с ней, присоединились к нему на крыльце.