– Старого нет – будет новое, – успокоил я ее.

Каталоги оказались, конечно же, советскими. Нашел модель в белых брюках и красной клетчатой блузке.

– Штаны вот так… Блузка вот так… Здесь – клевый белый ремень.

– Я себе такое сошью, – моментально оценила мама моду грядущих семидесятых годов. – А еще что?

«Еще чего» было много, и по итогу мама решила завтра обойти всю фабрику – посоветоваться.

– Дешевле двухсот платье не отдам, – решительно кивнула она особо удачному эскизу и тут же принялась что-то кроить.

Я же сходил помылся в душе при помощи хозяйственного мыла (что поделать), почистил зубы зубным порошком и лег спать – уже десять вечера, солнце село!

С утра мы с тетей Надей сходили в поликлинику – здоров! – и она помогла мне отыскать универмаг, где за сорок рублей (мама же сказала брать хорошую) купил себе акустическую гитару производства фабрики музыкальных инструментов имени А. В. Луначарского и отказался от покупки футляра – это ж не чехол, а натурально деревянный сундук. Зато купил запасные струны – тоже дорого, блин. Может, подумать о кладах еще разок?

– Доволен? – спросила мамина подруга и зарядила в автомат с газировкой монетку. – Тебе с сиропом?

– Без него, – вспомнив о пломбах, попросил я и ответил: – Доволен! Свое всегда лучше чужого.

Вернувшись домой, пообедали нашими пельменями, и она пошла забирать дочь от бабушки, а я, глянув в окно, закинул в карман мелочи, пластинку жвачки и вышел во двор.

– Привет! – поздоровался с одетой в черную юбку чуть ниже колена и серую блузку мрачной Таней.

Она, конечно, мрачная, но мордашка очень симпатичная, а фигурка имеет хороший потенциал. Но это я без задней мысли – мне даже не особо-то и хочется, если честно, в силу возраста. Вот через годик-другой на стены буду лезть, но пока можно просто и беззаботно дружить со всеми милахами подряд.

– Привет! – Безнадегу на ее лице на краткий миг осветила улыбка.

Увы, исчезнув без следа.

– Почему ко мне не прилетает сова? – спросила она.

Сов я оставил – для советского менталитета вполне канают.

– Колдовать не умеешь, – честно ответил я.

– А ты? – спросила она.

– Алхимией немножко занимаюсь, – доверительно прошептал я.

– А какие зелья варить умеешь? – прошептала и она, наклонившись поближе и затрепетав ресничками.

– Не знаю, как оно называется, но, если покрошить котлету и перемешать с макаронами, получится вкуснее.

– Дурак! – захихикала девушка.

Вот так уже лучше!

– Ты не занята? Пошли в кино?

– У меня денег нет, – расстроенно ответила она.

– У меня есть, – не отстал я.

– Я тебе потом отдам, – пообещала девушка.

– Когда разбогатеешь, – выставил я рамки.

– А что там сегодня дают?

– Дают там фильм про Чапаева, – загнул палец.

Таня поморщилась.

– Фильм про Фрунзе, – загнул следующий.

Таня сморщилась еще сильнее.

– И фильм про любовь! – добавил я.

– Пойдем на него, – предложила она.

– До него еще полтора часа, – заявил хитрый я. – Придется идти в кафе-мороженое.

В кафе-мороженое Тане явно очень хотелось, но:

– У меня денег нет.

– У меня все еще есть, а ты все еще отдашь, когда разбогатеешь, – терпеливо объяснил я и поднялся со скамейки, пресекая дальнейшие диспуты: – Пошли?

– Пошли! – поднялась и она.

Вышли со двора, и я закрепил успех парочкой анекдотов. Вот такое настроение нам подходит! Теперь можно начинать расспрашивать обо всем, кроме положения дел в семье.

– А у тебя какой цвет любимый? – спросил я.

– Ты же, когда анкету мне заполнял, читал, – надулась она.

– Так я же ничего не помню, – развел я руками. – Прости, но в моих глазах мы разговариваем впервые в жизни.