— Нет, — непонимающе хмурится босс.

«Значит, все еще хуже», — грустно подвожу я итоги. Он сошел с ума.

Оно и понятно, с такой адской работой и веселой маменькой даже удивительно, как это не произошло раньше.

«А что, если нас снимает скрытая камера?» — вдруг доходит до меня. Потом Вильман будет громко смеяться над новенькой помощницей, которая как последняя лохушка повелась на розыгрыш.

Я поднимаюсь с кресла, качая головой.

— Это неудачная шутка, Марк Антонович, — скрещиваю руки на груди.

— Элина, — уверенно заявляет босс, — я не шучу. Мое предложение серьезно.

— Но я же не голубых кровей, — бросаю первую отмазку, что приходит в голову.

Вильман морщится, словно сжевал горсть клюквы.

Ну точно — весь в маменьку. Похоже, когда делал свое сумасбродное предложение, не подумал, что я обычная простолюдинка.

Это однозначно не просто плохая затея, а препаршивейшая. Да и вообще, зачем ему это понадобилось? Спешу задать этот вопрос вслух:

— Марк Антонович, зачем вам это нужно?

Тот мнется так, как будто я у него пароль от сейфа спросила, не меньше.

— Как бы это объяснить...

Словами, блин, как еще. Но босс хмурится и продолжает молчать.

«Это вообще нормально?» — недоумеваю я. Я, по его мнению, должна была без вопросов сразу согласиться на то, не знаю на что?

«А-а, бог с вами, Марк Антонович», — мысленно машу рукой. По большому счету, мне неважно, что там творится в его голове. И так понятно: ветер завывает, вот что.

Пусть молчит и дальше. Ну, и ищет ту, которая безо всяких объяснений согласится на любую авантюру. Мне это точно не нужно.

— Марк Антонович, я вам не подхожу, это ведь очевидно. Пожалуйста, давайте все забудем и сделаем вид, что этого недоразумения не было?

Еле сдерживаю желание сложить ладони в молельном жесте и замираю в ожидании ответа.

Босс меняется в лице и громогласно чеканит:

— Элина, позволь мне самому решать, что мне подходит, а что нет.

«Эх, — печально поджимаю я губы, — плакали мои мечты работать здесь долго и плодотворно...»

Положа руку на сердце, много вы знаете людей, которые радостно несутся на работу каждый день, готовые вкалывать как папа Карло? Я вот готова, а не дают!

Тихонечко делаю шаг назад, к двери, хотя больше всего на свете хочется рвануть туда изо всех сил.

Однако прилюдно играть роль его невесты я не намерена. И у меня на это даже не пять, как в известной песне, а гораздо больше причин.

Во-первых, Елизавету Карловну может хватить удар, она и нашу встречу в театре едва вынесла. Быть пусть и косвенной, но все же причиной ее смерти мне страсть как не хочется. Меня ведь совесть потом съест, причем со смаком, причмокивая от удовольствия.

Во-вторых, что скажут мои родители? Точнее, что я им скажу?

В-третьих, если я соглашусь, папарацци точно не дадут прохода ни мне, ни моей семье. Оно мне надо? Ни капельки.

В-четвертых, Марк — тот еще бабник, вряд ли он откажется от своих похождений. А значит, я буду выглядеть настоящей идиоткой в глазах других людей. Или мне начнут делано сочувствовать, что еще хуже. Спасибо, больше не надо.

В-пятых, мое воображение рисует ядерный взрыв вселенского масштаба при встрече моей семьи с Елизаветой Карловной.

Так и вижу, как, к примеру, брат неуклюже трогает какую-нибудь вазу стоимостью со всю пятиэтажку, в которой живет моя семья. Та падает на пол, словно в замедленном кино, и разлетается на осколки. Ровно через секунду в него летит метко выпущенный Елизаветой Карловной нож для открытия устриц.

Я трясу головой, чтобы избавиться от чересчур яркой картинки в голове.

В-шестых... я совру, если скажу, что босс мне нисколечко не нравится.