В этот момент дверь открывается, и Элина вплывает в кабинет и как-то подозрительно на меня смотрит. Затем подходит ближе и осторожно ставит чашку на стол.

— Ваш кофе.

Вроде и улыбается, но улыбка выглядит натянутой.

Что с ней такое? Не с той ноги встала, что ли? Впрочем, какая мне разница.

— Элина, приглашаю тебя вечером на свидание, — говорю я, распрямляя плечи.

Она округляет глаза до размера шин «Белаза», затем быстро прижимает к груди поднос, на котором только что стояла чашка с кофе, и пятится к двери.

— Ч-что? — мямлит  в итоге.

— Приглашаю вечером на свидание, — терпеливо повторяю я, — хочу кое-что обсу...

Договорить не успею, потому что она пищит:

— Нет!

И вылетает из кабинета, громко хлопая дверью.

*Амикошонство — бесцеремонное, излишне фамильярное обращение.

8. Глава 8

Элина

Слава богу, я еще с вечера сообщила боссу, что утром уеду за готовыми документами к нотариусу.

Так что после того, как выхожу из кабинета Вильмана, первым делом сгребаю бумаги в стопку и хватаю сумочку, готовая умчаться из приемной в ту же секунду.

Почему-то перед глазами возникает его образ с горящим грозным взглядом. Он поднимает руку и указательным пальцем тычет в дверь кабинета, громогласно приказывая: «Зайди!»

Я передергиваю плечами. Брр... Привидится же такое. Не дожидаясь, пока Марк Антонович действительно выйдет и попросит зайти в его святая святых, хватаю сумочку, бумаги и вылетаю из приемной.

«Что на него вообще нашло?» — недоумеваю про себя.

Я-то думала, зовет в кабинет, чтобы отчитать и уволить после того, как Елизавета Карловна наябедничала, но чтобы такое... Зачем ему это свидание? Решил напоследок переспать, а потом уволить — так, что ли?

Что называется, получи, фашист, гранату. Беда пришла, откуда не ждали.

«Вот же свин подколодный! — пыхчу про себя от злости, пока мчусь к выходу из офиса. — Прикормил, наобещав золотых гор, усыпил бдительность и напал в самый неожиданный момент!»

Возможно, другая бы на моем месте не злилась, а верещала от восторга. Мало того что не уволил, так еще и на свидание позвал. В конце концов, он мужчина видный, умный, симпатичный. А то, что девушек меняет как перчатки, так это, видимо, особенность характера такая, ма-а-аленький такой недостаток. Недостаточек.

Тьфу. Нет уж, мне такое добро и даром не нужно. Я просто хочу спокойно работать!

Выхожу из здания, сажусь в машину, которую для поездок по рабочим делам выделила компания, и называю водителю адрес.

Авто трогается с места, а я вспоминаю, какими лестными эпитетами наградила Вильмана его предыдущая помощница Светлана: «исчадие ада» и «бесчувственный робот».

Я запомнила эти хлесткие характеристики, потому что они показались мне несочетаемыми — как в одном человеке может уживаться и то и другое? Оказывается, вполне себе может, если речь о Марке Вильмане.

Мозг пронзает внезапная догадка.

Что, если он уволил Светлану потому, что она отказалась его ублажать вне работы? Или ублажала недостаточно качественно? Или, что вероятнее всего, попросту наскучила?

«О-о-о... — стону про себя. — А что, если дело не в этом? А в том, что она в него влюбилась, а он взял и уволил, указав таким образом ей на место?»

Ну а что. Яблоко от яблоньки... Может, Марк Вильман, как и его мать, считает, что простолюдинки годны лишь для постели, а для чего-то серьезного — только девушки его круга. Да, вполне вероятно. Тогда все сходится.

Что же мне делать? Быть одной из его подстилок я не собираюсь, но как отказать так, чтобы он не обиделся?

По всему выходит, что никак. Тут и к гадалке не ходи: Марк Вильман всенепременно оскорбится. И если в клубе получилось скрыться, то теперь такой фокус не прокатит.