Улыбнулся как кретин. И искренне порадовался, что никто меня сейчас не видит.

Дары от сидхе несут в себе множество бед, это в любой детской страшилке оговорено на сто рядов. Да только нет там ни слова о том, как трудно от их даров отказаться. Вовсе невозможно, что уж.

Ведь моё множество бед я знаю в лицо — и поди ж ты, не имею ни малейшего желания от них бежать. Наоборот даже, я их жду.

Или скорее жажду.

18. 18

Истинное имя даёт власть над сидхе? Брехня. Очередной самообман испуганных людишек, без толку надеявшихся укротить первородных чудищ…

Ну, так я всегда думала. До того, как вместе с именем у меня похитили сон, покой и здравый смысл.

Мериг Майред Мор.

Опять он за своё, зар-раза!

Но хватило одного взгляда на клыкастого наглеца, чтобы сердитая отповедь застряла где-то в глотке. О нет, охота вовсе не спорить, а податься вперёд, провести ладонью по коротким чёрным волосам; кончиками пальцев проследить чёткие линии острых скул и сильной челюсти; большим пальцем коснуться чуть подрагивающих в усмешке губ…

Да, вот это всё я и проделала, самую малость подивившись своему нахальству. И Люциан против таких вольностей не возражал, судя по тому, как вспыхнули и тут же потемнели его глаза.

— Серьёзно, Люк? Снова? — всё же пробурчала я с упрёком. — Не надоело?

— Не надоело, — эхом откликнулся он. — И не уверен, что когда-нибудь надоест. Ты против?

Против? Нет, скорее… Нет.

Я говорю на трёх языках, но просто не могу подобрать слов, чтобы описать, что я чувствую всякий раз, как он зовёт меня.

— Просто перестань уже без конца повторять это имя. Чувак, оно такое идиотское!

— Оно волшебное, — Люк улыбнулся, коснулся прохладной ладонью моей щеки. — Ты волшебная.

Я могла бы с этим поспорить, но вот беда — совсем не хочу. Нисколечко. Какие могут быть возражения, когда даже от такой нехитрой ласки у меня мозги плавятся, точно забытая на солнцепёке шоколадка?

— Ты такая красивая, Киро, — выдохнул он, склонившись ко мне так близко, что я могу разглядеть яркие крапинки золота в его холодных зелёных глазах. — Красивая, умная, добрая и… да, абсолютно волшебная.

— Да это же та часть, где я говорю «заткнись и поцелуй меня», — пробормотала я.

— Разве?

— Мужик, это мой сон, я тут главная!

— О, в самом деле? — изумился Люк чуть издевательски.

Без вариантов. Наяву мой охренительно горячий вампирский шеф ни за что не наговорил бы мне таких смущающих вещей.

А я бы ни за что не набралась смелости обнимать его за шею и целовать так, словно имею на это полное право, и…

…и я проснулась. Донельзя растерянная, толком ничего не соображающая, но крайне недовольная, что меня оторвали от… от чего, интересно?

Странно, я в последнее время почти не запоминаю свои сны. Уловила только, что там обычно присутствует маршал Вернер, как всегда малость чопорный и непристойно красивый. И стойкий запашок эротики… но это уже причина и следствие, да. Положа руку на сердце, после регулярного общения с кем-то, кто выглядит как два метра несусветного порно, должно и обязано сниться что-нибудь похлеще.

От явно неуместных фантазий со мной и шефом в главных ролях меня очень своевременно оторвал звонок комма. Так и не открыв глаз, нашарила на прикроватной тумбочке настойчиво вибрирующий гаджет и прижала его к уху.

— Слушаю.

— Привет, Киро. Разбудила?

Пару секунд спустя я сообразила — это Мойра Грант, одна из кураторов Железного Чертога и наш с Рэном личный надзиратель

— Нет, я тут просто… всё в порядке, — заверила я, свободной рукой пытаясь дотянуться до часов, которые с утра по обыкновению сняла и положила рядом с коммом.