Слезы застилали глаза, машину то и дело заносило. Приходилось выкручивать руль, чтобы не слететь с тропы. Мимо проплыл дом. Вот и дорога до деревни.
Навстречу старику ехал зеленый УАЗ. Роман нажал на тормоз, взял ружье, вышел.
УАЗ остановился. Из машины выпрыгнул Паха. Ира осталась в салоне.
– О, а я к тебе еду. Ты за телевизор мне торчишь. – Увидев в руках Романа ружье, хахаль нахмурился.
– Э, ты чего… И где Унук, ты чего на его машине?!
Старик прижал оружие к плечу, но Марьяна оказалась проворнее. Выбив стекло, кинулась на отца. Блеснули когти. Прямо в воздухе тело внучки увеличилось в размерах.
Паха не успел закричать. Зато заорала Ира. Выскочила из машины и побежала. Роман выстрелил. Дробь прошила ноги. Девка рухнула.
– Папа…Папочка…Не надо! Папоооочка! Миленький…. Родненький….
– Ты о чем? Нет у меня дочери. Только внучка.
Нажал на спусковой крючок. Кровь, смешанная с плотными серыми ошметками, брызнула в пыль.
Марьяна рвала тело отца на части, кусала лицо. Распоров живот, вытянула внутренности.
– Довольно, довольно, Марьян. Сегодня у тебя без того сытный вечер.
Роман подошел к внучке, похлопал по спине. Она оглянулась и начала уменьшаться. Сама запрыгнула в машину.
Старик сел за руль. Сердце кололо. Немного уже осталось, но ничего, Роману нужна только эта ночь.
– Поехали, Марьян.
Вскоре старик увидел деревню. В домах уже включили свет, кто-то загонял скот или просто сидел на лавочке у дома. Будто ничего и не случилось.
Роман проверил патроны. Посмотрел на Марьяну.
– Ну что, с кого начнем?
На небе зажглись первые звезды.
Дмитрий Костюкевич
Дрожь
1. Радик
Испуганным сердцем набухало лето, в горле семнадцатилетнего Радика Шарипова комом стояла любовь, под городом жила ракообразная тварь. Ужасный монстр с четырьмя глазами, усиками и щупальцами на голове, утащивший в разлом тетю Одиху.
«Если бы не землетрясение, я бы не встретил Лилю», – часто думал Радик.
«Если бы не землетрясение, не погибла бы тетя», – тянула мысль-противовес.
«Ничего не вернуть, – звучал в голове родной голос, – хватай то, что есть». Одиха всегда находила нужные слова, умела успокоить, приподнять над лессовой пылью ташкентских дворов. Смерть не отняла у нее этот дар.
Лиля жила в двухъярусном вагончике на участке с надписью «Стройпоезд Волгоградской области». Радик заприметил ее на стройке: кареглазую, белокурую, самую красивую девушку в Ташкенте! Подойти и пригласить на танцы решался долго; наблюдал, как она работает, как болтает с низенькой подругой, которая – чем? как? – сразу понравилась Элеру.
– Две взял? – спросил Радик.
– Ага, – друг потряс доказательством. Внутри пакета нетерпеливо, тяжело постукивало – Элер завернул бутылки в газету. – С тебя лимонад и мороженое.
– Заметано. Главное, про магнитуду и афтершоки девчонкам не впрягай.
– Ну о-очень смешно.
Отец Элера работал техником на Ташкентской сейсмостанции и редкими кухонными вечерами делился с семьей подноготной катастрофы. Элер впитывал, чтобы потом похвалиться перед Радиком:
– Пять и два магнитуда была при первом толчке. По шкале Рихтера – так сейчас сейсмические волны меряют. Это немного, но тряхануло крепко, потому что очаг неглубоко, сечешь?
Пройдясь по смолкающим улицам – вечером и ночью запретили движение транспорта, чтобы не поднимать пыль, – друзья дотопали до некрашеного занозистого забора. Строительный городок охраняли милиция и добровольные патрули.
– Слышь, Эл. Что с Дюймовочкой делать будешь? – справился Радик, устраиваясь в теньке. – Зерном кормить?
– Поцелуями, – светился Элер.