Кирилл берет клатч, не глядя, но зато внимательно следит за тем, как я, чтобы куда-то пристроить руки, начинаю перекладывать книги с одной стопки на другую. И молчит. Просто смотрит, словно я какой-то экземпляр кунсткамеры.

В конце концов я не выдерживаю, поворачиваюсь и говорю:

— Магазин уже закрывается. Если вам что-то нужно, мы работаем и в воскресенье, с десяти до семнадцати.

— «Ты», - говорит Ростов.

— Что?

— Не люблю, когда мне «выкают» в неофициальной обстановке. Закрывай магазин, я подожду на улице.

И просто выходит, как будто ничего такого не произошло, и все это – в порядке вещей: приходить в магазин, хватать девушку, чуть не целовать ее, а потом делать два внушения в минуту, словно она маленькая и глупая, а он – большой и умный.

Правда, все так и есть. Мне двадцать, ему – тридцать три. И эти тринадцать лет разницы я потратила на то, чтобы закончить школу и поступить на литературный, а он – на приумножение семейного капитала. В его жизни наверняка совсем другие правила, и прямо сейчас даже розовые очки на глазах не мешают мне осознавать, что, возможно, будет лучше даже не пытаться их понять.

Но когда я ставлю магазин на сигнализацию и выхожу, Ростов все еще стоит на улице, хоть я намеренно немного тянула время, опасаясь, что он мне все же привиделся - и такого удара моя хрупкая психика просто не выдержит.

Я даже пискнуть не успеваю – он уже рядом: прячет от дождя под большой черной «тучей» зонта. И он снова слишком близко. Мои несчастные нервы натягиваются смертельно острыми струнами. Еще немного – и на мне можно будет сыграть «Каприс № 24» Паганини.

— У тебя есть аллергия на морепродукты? – Кирилл кладет ладонь мне на талию и уверенно подталкивает к машине. На этот раз это спортивная черная ракета, и я даже боюсь представить, что сяду внутрь добровольно.

— Не знаю, - честно отвечаю я.

— Ты не знаешь, на что у тебя аллергия? – Он распахивает дверь и легко, словно знает тайный код управления моим телом, усаживает меня на переднее сиденье.

— Я ела только рыбу – судака… кажется.

Моя голова просто отключается, когда я на него смотрю.

И ощущение полной незащищенности заставляет поежиться как от взгляда в «лицо» взведенного ружья.

— Мясо? – еще один странный вопрос без намека на эмоции.

— Мне нужно домой, - пытаюсь подсказать правильный вариант. Как вообще произошло, что я оказалась в машине незнакомца. Ладно, не то, чтобы совсем незнакомца, но человека, которого знаю только из статей и новостных роликов.

— Ужин, а потом я отвезу тебя домой, - возражает Ростов, передает мне сложенный зонт и легко захлопывает дверцу машины.

4. Глава четвертая: Кирилл

Глава четвертая: Кирилл

Ее сердце стучит так громко, что приходится включить музыку, хоть обычно я предпочитаю ездить в тишине. Я не очень понимаю красоту музыки, хоть иногда кажется, что какофония барабанов, гитар и синтезаторов почти складывается в некое подобие гармонии. Но этот процесс никогда не доходит до своего логического завершения. Как долгая загрузка, которая на девяносто девяти процентах выдает критическую ошибку и откатывается к началу. В принципе, это сравнение подходит почти ко всем моим попыткам понять простые для обычных людей вещи.

Пока веду машину, замарашка жмется в спинку сиденья и почти не сводит глаз с моих рук. Видимо, что-то в них ее привлекает, раз она то и дело приоткрывает рот и проводит языком по губам.

Я не могу решить, красивая она или безобразная.

Ее лицо – смесь из губ, глаз, носа и веснушек. Она словно мелодия: я «слышу» каждый инструмент и точно знаю, что у нее хорошая линия губ и смешной нос, но красива ли она? Вероятно, симпатична.