В последнее время многие вокруг меня (особенно – Лена) вдруг начали говорить о своём предназначении в жизни. Мне кажется, что в темах для разговоров существуют свои законы моды, и, судя по всему, хит нынешнего сезона – слово «предназначение». Я чувствовал себя совершенно не вписывающимся в модные тенденции и не знал, как поддерживать разговор на тему «предназначение в жизни».
Я любил играть по ночам в «стрелялки» – носиться по разным комнатам, коридорам, площадкам и мочить всяких чудовищ и нехороших людей. Бегать и палить из всех видов оружия – это здорово. Моя работа в мебельной фирме тоже была похожа на игру – только без стрельбы. Одни и те же места и помещения. Одни и те же перемещения, дела, документы. Побежал туда – сделал то-то. В другую сторону – сделал ещё что-то. Переместился по карте в пункт А – забрал документы, переехал в точку B – отдал документы, забрал вещи. Простые задачи для простых парней. Как в «стрелялке».
Вечером в тот же день, когда я увидел Лену перед витриной со свадебным платьем, звучало много музыки.
Come on, baby, light my fire!
You know that it would be untrue,
You know that I would be a liar,
If I was to say to you,
Girl we couldn’t get much higher.1
Эта песня звучала только в моей голове. Снаружи она уже давно сменилась, и теперь по барабанным перепонкам били какие-то ненавязчивые электронные ритмы. Но я продолжал напевать про себя «Come on, baby, light my fire… You know that I would be a liar…»
Песня уже давно сменилась… Ещё лет двадцать назад – то ли в 1990-м, то ли в 1991-м, в другом городе, в другой стране. То ли у Акрама дома, то ли в грязном подвале с постерами рок-звёзд на стенах, где мы любили проводить время. То ли в… Но то место я уже почти не помню – потому что не люблю его вспоминать. Я люблю вспоминать подвал:
Но были дни, которые запомнятся мне навсегда –
Другая жизнь, иные времена:
Грязный подвал и на стенах женщины,
Отчизна которых – туземный атолл,
Сомнительный звук, но в каждом аккорде
Слепая вера в Rock-n-roll.2
Тогда у нас все было точь-в-точь как в песне. Кайра, Акрам, Вовчик и я. Нам по пятнадцать. Мы создали рок-группу, которую назвали «Убить зяблика». Сочинили две песни в придуманном нами стиле хиппи-панк и репетируем их в подвале. Кайрат – вокал и соло-гитара, Вовчик – вторая гитара, Акрам – бас, я – барабаны. Пока – условно, так как у нас нет ни одного профессионального инструмента. Только две старых акустических гитары и картонные коробки, по которым я стучу палочками, выпиленными Акрамом на токарном станке в школьном кабинете труда. Больше всего в жизни мы сожалеем о том, что родились слишком поздно, и со времени Вудстока прошло уже больше двадцати лет (мысль о том, что мы родились через несколько лет после Вудстока, кажется нам абсурдной и невозможной!). Кайра дни напролёт слушает гитарные запилы Джимми Хендрикса, Акрам предпочитает Дженис Джоплин и Jefferson’s Airplane, Вовчик – Led Zeppelin, но одно имя безоговорочно объединяет нас всех – Джим Моррисон.
Come on, baby, light my fire!
You know that it would be untrue,
You know that I would be a liar,
If I was to say to you,
Girl we couldn’t get much higher.
Действительно, песня очень давно сменилась. И столько музыки было после. Как сейчас, например, – эти лёгкие ненавязчивые ритмы ни о чем. Как будто пальчиком по одной и той же клавише – па-пам, па-пам… А в моей башке все «Come on, baby, light my fire… Girl, we couldn’t get much higher…» Girl… Где моя girl3?
– Илья, ещё? – Спросил Акрам. Чеченец с красивыми глазами и нежной бородкой.