- И где мои роллы? – пытаюсь перевести тему, улыбаюсь.

- Держи. Приятного аппетита.

     Саша всучивает мне пакет и, развернувшись, уходит. А я даже не хочу его догонять. Почему? Что не так я сделала? Поэтому просто стою, пока не слышу щелчок турникета. А потом выбрасываю опротивевший пакет в ту же урну, откуда дымит окурок, брошенный Шевцовым.

7. 7

   За четыре дня, пока мы с Копыловой и другими интернами были на обязательном лекционном минимуме в академии, ничего кардинального не произошло. Зоя Ивановна выписала двух моих пациентов, но оформлять их карты, естественно, оставила мне. Чем я сейчас и решила заняться.

   С обходом получилась накладка. Провести беседу с Шевцовым мне не удалось, потому что, как сказала медицинская сестра, он был на беседе со своим лечащим хирургом. Сказать честно, я даже обрадовалась, хотя и понимаю, что встреча неизбежна. Но зато могу спокойно поработать без излишних нервных потрясений, потому что иначе после встреч с моим сводным братом и не бывает.

- Привет, трудоголик! – Лиза вплывает с контейнером в нашу ординаторскую. – Может, хоть тут поедим вместе, а то времени совсем нет. Отстой!

- Да, заходи, конечно. Наши почти все в кафетерий ушли на обед, а мне надо закончить истории.

   Копылова плюхается на диван и открывает свои припасы. У меня тоже сегодня полезная пища – яблоко и варёное яйцо. Ну, если честно, я просто не успела приготовить что-то более сытное, чтобы взять с собой.

     Лизка аппетитно хрустит морковкой, рассказывая о своих пациентах, ну и о Миронове, конечно.

- Ты прикинь, он меня на кофе пригласил.

- Мм, а ты что? – грызу яблоко, не отрываясь от своих записей по пациенту.

- Ну а что я? Согласилась, конечно, – Лиза ослепительно улыбается. – Ну не прямо сразу…

     Её прерывает громкий стук в дверь, от которого мы обе вздрагиваем. И не дождавшись разрешения, дверь распахивают. На пороге появляется мой сводный брат.

- Привет, – он быстрым шагом подходит ко мне. – Подпиши.

На стол передо мной ложится форменный бланк.

- Молодой человек! – первой отмирает Копылова. – Это ординаторская, и…

    С абсолютно беспристрастным выражением Алексей подходит к Лизке и, ухватив её за локоть, спроваживает за дверь, что-то буркнув на прощание. А я так и сижу с открытым ртом, не зная, как на это реагировать.

- Подпиши, – Шевцов снова возвращается к моему столу.

     Я опускаю глаза на бланк, который Алексей поверх всех документов положил мне на стол.

- Это… выписка? – смотрю удивлённо. – Но ты меньше недели провёл в госпитале. Я не могу её подписать.

- Можешь.

- Тем более, что твой основной врач – хирург. Палыч в жизни так быстро не выпишет пациента.

- Уже выписал, – Шевцов кивает на печать и подпись Герасимова, а я не верю своим глазам.

     Не знаю, как Алексей убедил Степана Павловича спустя шесть дней после операции выписать его, но размашистая подпись и печать в выписном бланке являются неоспоримым фактом.

- Но что случилось? Почему ты так торопишься?

- Надо так.

- И это всё? – я складываю руки на груди, тем самым показывая, что не стоит мною помыкать. – Просто «так надо»? Ты ещё не оправился после травмы. И я не могу тебя выписать. Что ты делаешь?!

   Моя профессиональная бравада, видимо, здорово утомила Алексея, потому что он, хмыкнув, отодвинул меня вместе с креслом и дёрнул ящик стола. Потом вытащил оттуда мою печать.

- Лёша!

   Скрутив крышечку, сделал оттиск на своей выписке, а потом резко придвинул меня обратно и наклонился сверху, поставив ладони на столешницу с обеих сторон. Мне пришлось немного склониться к столу, чтобы не упираться ему макушкой в подбородок.