Он медленно прищурился.

– Что случилось с этими солдатами, адъюнкт?

Она ответила не сразу, откинулась в седле и посмотрела на далёкое море.

– Кто-то был здесь. Чародей великой силы. Что-то произошло, и нас пытаются отвлечь, чтобы мы не узнали, что именно.

Паран от удивления разинул рот.

– Смерть четырёхсот людей – это отвлекающий манёвр?

– Если бы этот человек и его дочь ушли рыбачить, они бы вернулись с отливом.

– Но…

– Вы не найдёте их тел, лейтенант.

Паран был сбит с толку.

– И что теперь?

Она поглядела на него, а потом развернула коня.

– Мы возвращаемся.

– И это всё? – Юноша ошеломлённо посмотрел на неё, а затем поскакал следом. – Погодите, адъюнкт, – сказал Паран, поравнявшись с нею.

Женщина бросила на него предостерегающий взгляд. Лейтенант покачал головой.

– Нет. Если я в вашем подчинении, я должен больше узнать о происходящем.

Она снова надела шлем и туго затянула ремешок под подбородком. Длинные волосы слипшимися космами свисали поверх имперского плаща.

– Хорошо. Как вы знаете, лейтенант, я не чародейка…

– Нет, – с холодной ухмылкой заметил Паран. – Вы их просто находите и уничтожаете.

– Не перебивайте. Как я и сказала, я – погибель для чародеев. Это значит, лейтенант, что хоть я и не практикую магию, но имею к ней отношение. В некотором роде. Мы с нею знакомы, если угодно. Я знаю, как работает колдовство, и знаю, как мыслят те, кто его использует. Предполагалось, что мы сочтём, будто эта резня была случайной и будто тут уничтожали всех подряд, без разбору. И то и другое неправда. Тут есть ниточка, и мы должны её найти.

Паран медленно кивнул.

– Ваше первое задание, лейтенант, – отправляйтесь в торговый городок… как он там называется?

– Герром.

– Да, в Герром. Тамошние жители должны знать эту деревушку, рыбаки ведь там продают улов. Расспросите всех, выясните, какая рыбацкая семья состояла из отца и дочери. Найдите мне их имена и описания. Если местные будут упираться, используйте ополченцев.

– Не будут, – сказал Паран. – Канцы всегда готовы к сотрудничеству.

Они поднялись по тропе и остановились на дороге. Внизу среди тел катились повозки, волы мычали и били по земле окровавленными копытами. Солдаты громко кричали, и у них над головой вились тысячи птиц. В воздухе пахло паникой. На дальнем конце долины стоял капитан, шлем висел на ремешке у него на локте.

Адъюнкт смотрела на долину суровым взглядом.

– Ради них, – сказала она, – надеюсь, вы правы, лейтенант.

Глядя, как приближаются двое всадников, капитан почему-то понял, что для него дни покоя в Итко-Кане сочтены. Шлем в руке вдруг показался очень тяжёлым. Капитан посмотрел на Парана. Этот жидкокровый ублюдок во всём виноват. «Сотни нитей тянут его шаг за шагом к какому-нибудь выгодному назначению в каком-нибудь мирном городе».

Когда всадники поднялись на гребень, капитан заметил, что Лорн внимательно на него смотрит.

– У меня к вам просьба.

Капитан хмыкнул. «Просьба, как же. Императрица небось каждое утро тапочки проверяет: а ну как эта стерва их уже натянула».

– Конечно, адъюнкт.

Женщина спешилась, как и Паран. Выражение лица лейтенанта было бесстрастным. Что это – заносчивость, или адъюнкт дала ему какой-то повод для размышлений?

– Капитан, – начала Лорн, – насколько я знаю, в Кане сейчас идёт набор рекрутов. Вы берёте людей из пригородов?

– В армию? Само собой, их даже больше, чем всех прочих. Горожанам есть что терять. К тому же до них дурные вести доходят быстрее. Крестьяне по большей части и не знают, что в Генабакисе всё провалилось в тартарары. Большинство из них всё равно считает, что горожане слишком много ноют. Позвольте поинтересоваться, почему вы спрашиваете?