В общем и целом Кортни нельзя было назвать неряхой. Но почему-то её поход до душа всегда сопровождался разбрасыванием вещей. Складывала же она их аккуратно по своим местам лишь после умывания. Почему так? Не знаю. Но меня всегда забавляла эта её привычка.

Вот и сейчас, несмотря на паршивое настроение, я непроизвольно улыбаюсь, замечая валяющиеся на полу туфли, через пару метров – крохотные носки, на рукоятке стула – джинсы со свитером, а трусы с бюстгальтером брошены на комоде неподалёку от ванной комнаты, дверь которой открыта нараспашку.

Это ещё одна привычка Кортни – принимать душ, не закрываясь. В нашей квартире душевая была расположена так, что её было видно, если лежишь на кровати в спальне. И я всегда любовался тем, как Кортни намывает своё сочное тело. Правда, надолго меня не хватало. Минуты две-три, и я с каменным стояком вскакивал с постели и присоединялся к ней.

Сейчас я намереваюсь сделать то же. Сбрасываю с себя одежду и вхожу в ванную комнату. Желание раскалённой стрелой пробивает все мышцы, за считаные секунды приводя член в боевую готовность, когда вижу голую фигуру Кортни, изящные изгибы её тела, упругую попку, на которой уже успели зажить оставленные мной синяки, смуглую кожу, усеянную потоками воды, и каскад мокрых волос, спускающийся по её спине до талии.

Любуюсь всей этой красотой и с трудом подавляю отчаянный стон. Почему отчаянный? Ха. Да потому что мне не должна настолько сильно нравиться моя бывшая жена. Я не должен на неё реагировать настолько остро и неконтролируемо. Не должен ощущать это щемящее, тлеющее в груди чувство, которое уж как-то больно напоминает мне тоску по ней. Я не должен был успеть соскучиться по этой стерве за дни, что не звонил ей. Не должен был в тайне радоваться, когда случайно встретил её сегодня в больнице. Не должен был испытывать злость и, мать её, дикую ревность, когда Кортни уходила с другим мужчиной. И, в конце концов, я не должен быть сейчас здесь с ней.

Я планировал ещё повременить с нашими встречами и провести этот вечер с Евой, чтобы попытаться отвлечься от ненужных, абсолютно неуместных мыслей о Кортни. Но чёрт! Стоило мне увидеть, как она на улице мило воркует с другим мужиком, а потом – как этот дятел накидывает на неё своё пальто и прикасается, и меня переклинило. Представил, что они могут провести эту ночь вместе, и во мне взыграла жажда убивать.

Сам не понял, как вытащил телефон и набрал её номер. И, сейчас, когда вхожу в просторную душевую кабинку и прижимаюсь к Кортни сзади, не до конца отдаю отчёт своим действиям. Я не должен столь ласково укладывать руки на её талию, но делаю это. Не должен утыкаться носом в изгиб между шеей и ключицей, но я утыкаюсь, вдыхая в себя запах её кожи вместе с моим гелем для душа.

Пользоваться моими средствами для мытья вместо женских – тоже одна из странных привычек Кортни, но сейчас не об этом.

От моих прикосновений Кортни судорожно выдыхает и напрягается. Её смуглая кожа покрывается мурашками. Моя, впрочем, тоже. Сердце сбивается с ритма, в груди ёкает. И это раздражает. Мысленно чертыхаюсь и в очередной раз убеждаюсь, что наша с Кортни временная связь идёт не по тому сценарию, на который я рассчитывал изначально. Для меня так точно.

– Я вообще-то моюсь, – недовольно бурчит Кортни и предпринимает попытку отцепить от себя мои руки.

Не выходит. Я держу её крепко и не намерен отпускать.

– Пол, выйди и дай мне помыться.

– Разве я мешаю тебе мыться?

– Да, – выдаёт на выдохе, когда я скольжу ладонью вниз, к её промежности, и задеваю пальцем клитор.