Меня потряхивает от этой картинки.

Мамочки.

— Пошли!

Вадик давит голосом, а я с места не могу сдвинуться. Приросла к земле и пялюсь на Шумакова.

Он чуть опускает подбородок, смотрит мне в глаза. Подмигивает, а потом кивает на Вадину машину, мол, и правда, иди. Хватит тут торчать и пялиться на меня. Делаю маленький шажок в его сторону, и Мот тут же крутит головой в отрицании.

Обнимаю свои плечи, смотрю на брата. Он прекрасно видит всю мою внутреннюю борьбу и реакцию Матвея на нее.

— Видишь, ему ты не нужна. Не поможешь, — рубит Вадя, словно специально желая причинить мне еще больше боли.

Пока иду к красному «Фольксвагену», постоянно оглядываюсь. Зевак стало меньше, но никто из них не подошел, чтобы помочь Шумакову. И я не подошла. Просто покорно последовала за братом, боясь сделать хоть одно лишнее движение.

Понятия не имею, как оказываюсь в машине. Только чувствую под собой сиденье.

Вадик бахается за руль, громко хлопнув дверью. Вздрагиваю от этого удара. Бросаю на брата настороженный и, вероятно, затравленный взгляд.

Он молча заводит машину и так же молча срывается с места.

Я жалкая и слабая. Закрываю глаза. Я ему даже не помогла. Струсила.

— Он же...

— Не сдохнет. Проветрится, сядет в тачку и свалит в Москву. — Брат остается непреклонен. — Я думал, мы не врем друг другу, Алёна.

Вадик поворачивает голову и глушит двигатель. Мы свернули к городскому парку и припарковались недалеко от набережной.

— Почему, блядь, именно Мот? Почему мой друг? Что с тобой происходит? Ты же никогда не была дурой!

Вадик взрывается, орет на меня так, что стекла начинают подрагивать.

Сглатываю, набираюсь смелости посмотреть ему в глаза. Вижу там непонимание, обиду, злость, а еще надменность. Вот эта вечно возвышающая его над всеми нами черта. Будто он истина в последней инстанции. Знает, как лучше, как правильно. Весь такой идеальный и правильный, до тошноты!

— Потому что я так хочу, — цежу сквозь зубы. — Да, я пришла к нему, потому что так захотела. Потому что я его люблю и мне плевать, как это выглядит. На себя лучше посмотри! Трахаешь все, что движется.

— Ты должна башкой думать. Примером быть для малых!

— Я? А ты? Ты не должен?

— Я и стараюсь, — отрезает холодно. — Жилы выкручиваю ради вас всех!

— А я нет? Нет? — срываюсь на крик. — Хватит меня упрекать! Я не мамочка вам всем, и я не должна подавать кому-то пример. Мне девятнадцать. Я могу делать все, что захочу. Наша мать умерла. Я не она! Я имею право на свою жизнь. Понимаешь ты или нет?

Вадик опускает взгляд. Крепче сжимает пальцами руль и грустно улыбается.

— Лезть в чужие отношения — это, по-твоему, иметь право на свою жизнь? Что ты с собой делаешь? Мот, он…

— Что? Не для меня? Я знаю, но это все равно мой выбор. Откуда ты вообще узнал, что я… Что мы…

Хватаю губами воздух, снова начиная нервничать. Запал пропал.

— Откуда? — брат ухмыляется. Гаденько так. — Твой идеальный ебарь поделился.

— Что?

— Не нужно так удивляться. Шумаков сам мне рассказал. Признался, чтоб облегчить вину, видимо. Урод. Ты хотя бы понимаешь, куда влезла? Ростова на всю башку отбитая. А ты дура. Просто идиотка, если не думаешь о последствиях!

15. Глава 15

Матвей

У Исы отменный хук справа. Удар с класса пятого поставлен. Он всегда был помешан на спорте.

Я в принципе знал, на что подписался. Вытираю нос, губы. Кровь по всей роже размазывается. В башке звенит, отталкиваюсь от асфальта. Поднимаюсь не с первого раза. Слышу только вой ментовских сирен вдалеке. И правда кто-то вызвал.

Нужно встать. Сесть в тачку. Свалить.