Матвей касается губами моей щеки.

— Извини.

Обнимаю его в ответ лишь сейчас. Крепко. Будто он самый родной мне человек.

— Извиняю, — бормочу ему в шею. — Я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо, — выдавливаю из себя улыбку, когда сталкиваемся глазами. — Я правда всегда хотела, чтобы ты был счастлив. Ты хороший, — набираюсь смелости и прижимаюсь к его губам своими.

Шумаков стискивает меня крепче, а потом смотрит куда-то вбок.

Прослеживаю его взгляд и покрываюсь мурашками. Он на Вадика смотрит. Тот бросил машину на другом конце парковки и широким шагом идет к нам. Не знаю, лица не вижу, но мне кажется, он в бешенстве.

— Матвей, что происходит? — шепчу.

Дверь в салон в этот момент открывается. Резко. Брат рывком тянет Мота за шиворот на улицу и не церемонясь бьет его по лицу.

Взвизгиваю и вылетаю из машины следом за ними.

— Что ты делаешь? — кричу, в панике наблюдая за тем, как Вадик бьет Мота по лицу.

Шумаков даже не сопротивляется. Он просто позволяет себя бить и… Улыбается?

Вадик наносит удар за ударом. У Мота все лицо в крови, а он скалится. Эта его улыбка ужасает до глубины души. Прижимаю руки к груди. Трясет. Губы дрожат.

— Урод. Она моя сестра. Ты мой друг. Ей девятнадцать! — Вадик встряхивает Матвея. — Убью, слышишь? Я тебя здесь закопаю.

Мой брат все знает. Точно знает, иначе не реагировал бы вот так.

Но Матвей, зачем он провоцирует? Делает же только хуже.

— Прекрати. Пожалуйста. Прекрати, — умоляю, пытаясь оттащить Вадю от Шумакова хотя бы на миллиметр. — Ему же больно!

Мне больно на это смотреть. Мое сердце пронизывают сотни иголок. Чувствую себя жалкой и бесполезной. Вадик не поддается. Он сейчас абсолютно неуправляемый. Не слышит ни черта. Мои слова для него ничего не значат.

Голова кружится от происходящего. Тошнота, что преследует с самого утра, лишь усиливается.

— Вадечка, пожалуйста, — захлебываюсь слезами. Пытаюсь влезть между ними, а толку?

— Уйди! — брат отталкивает меня.

Получается резко и неожиданно. Я пячусь, запинаюсь и падаю на задницу. В глазах искры от этого падения. И не потому, что больно, я просто смотрю на свою реальность с другого ракурса. Мои поступки не просто меня уничтожили, они еще и дружбу Вади с Мотом на ошметки разодрали.

Растираю по лицу слезы. Всхлипываю и шепчу что-то нечленораздельное. Со стороны может показаться, что молюсь. Но нет. Я не в силах больше кричать и просить брата остановиться.

Лицо Матвея уже явно превратилось в кровавое месиво.

— Сука, как ты посмел! Ты же мой друг. — Вадик колотит Мота, словно боксерскую грушу. — Ублюдок.

— Ты его убьешь! — визжу из последних сил, захлебываясь горечью. Закрываю рот ладонями. — Пожалуйста…

Сталкиваемся с Вадимом глазами. Он как раз заносит кулак. Медлит. Смотрит на меня, потом на Матвея. Я вижу, как он моргает, как делает глубокий вдох, а потом опускает руку.

Разжимает пальцы. Те самые, которыми вцепился в футболку Мота на груди, и отталкивает от себя Шумакова, как какое-то насекомое.

Вижу, как играет желваками, как у него ноздри раздуваются от злости, и отползаю в сторону.

На нас смотрят. Мы привлекли внимание. Кто-то громко выкрикивает, что уже вызвал полицию. Вадик сканирует зевак растерянным взглядом, потом переводит его на меня.

Мне кажется, что он вот-вот так же подхватит меня за шиворот и поволочет в свою машину. Но нет, брат протягивает руку.

— Вставай, — шипит, — Алёна, — прищуривается.

Тут же цепляюсь за его ладонь. Поднимаюсь на ноги. Сама, правда, не перестаю смотреть на Матвея. Он лежит на земле, упирается локтями в асфальт и, запрокинув голову кверху, смотрит в небо. На его губах по-прежнему улыбка.