Боевики продолжали вести огонь, не обращая ни малейшего внимания на то, что их пули и снаряды рикошетят от асфальта, бьют по окнам и стенам жилых домов. Я видел, как шальная пуля разбила окно на третьем этаже типовой пятиэтажки напротив, и через секунду оттуда донёсся истошный женский крик. Видел, как снаряд автоматической пушки попал в балкон, обрушив его вместе с сушившимся там бельём и кем-то, кто неосторожно вышел посмотреть, что происходит. Для этих вояк мирные жители были не более чем досадной помехой, фоном для их собственной войны. Кто они такие, чёрт возьми? И что это за твари? Вопросы роились в голове, но ответов не было.

И при этом, что странно, зрелище казалось мне донельзя знакомым и в чём-то даже привычным…

Постепенно темп стрельбы начал спадать. Тварей становилось всё меньше. Последние, прорвавшиеся к самому гастроному, были уничтожены в упор огнём из автоматов и пулемётов. Но бой ещё не был закончен. Отдельные особи периодически выскакивали из-за углов зданий, пытаясь атаковать, и боевики держались настороже, тут же встречая противника огнём.

Я ещё раз оглядел поле боя. Трупы людей, трупы тварей, лужи крови, горящая милицейская «буханка», разбитые витрины гастронома, исклёванные пулями и осколками стены… Тихий район провинциального городка за какой-то час превратился в зону интенсивных боевых действий. А я сидел на крыше недостроенного здания как в ложе театра абсурда.

Хватит. Пора валить отсюда. Сидеть здесь, между молотом и наковальней, было верхом идиотизма. Даже мой нездоровый интерес к происходящему начал увядать на фоне вполне реальной опасности словить шальную пулю или стать обедом для когтистой твари.

Я огляделся. Куда идти? Обратно к психушке? Нет уж, спасибо. В жилые кварталы, где могут скрываться и твари, и обезумевшие от страха люди? Тоже не вариант. Мой взгляд упал на видневшиеся вдалеке, за полосой каких-то складов и гаражей, трубы и корпуса заводских зданий. Промзона. Обычно такие места пустынны, особенно в такое время. Ни людей, ни, скорее всего, этих тварей там не будет. Идеальное место, чтобы затеряться и переждать бурю.

Решено. Ухожу в промзону. Я жадно напился, подхватил свою бутыль с водой, проверил, на месте ли кирочка каменщика. Всё. Пора двигать. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, я спустился с крыши, решив удалиться как можно дальше от этого кровавого балагана.

Пересечь строительную площадку, заваленную битым кирпичом, мешками с засохшим цементом и ржавеющей арматурой, не составило труда. Нашёл лаз в заборе из профнастила – кто-то заботливо отогнул плохо прибитый рифлёный лист – не воспользоваться такой любезностью почти грех. Протиснувшись наружу, я оказался в типичном дворе, зажатом между двумя одинаковыми панельными пятиэтажками.

«Хрущёвки» – мелькнуло в голове.

Архитектурное убожество, призванное быстро решить жилищный вопрос, но создавшее унылые, безликие пространства. Что, впрочем, меня никогда не трогало. А сейчас их серость так и вовсе играла мне на руку – идеальное место, чтобы проскользнуть незамеченным.

Двор был пуст. Ни детей в песочнице, ни их мамаш, ни старушек на лавочках. Только ветер гонял по асфальту пыль и скрипел не смазанными качелями на детской площадке. Тишина давила, неестественная после недавней канонады. Крадучись, я двинулся в сторону промзоны вдоль стены одного из домов, стараясь держаться незаметно. Путь преградила обшарпанная трансформаторная будка, исписанная нецензурными словами и кривыми граффити.

Осторожно выглянув из-за угла, я замер. Там были люди. Двое мужчин и девушка. Секунды хватило, чтобы оценить ситуацию. Мужики… они не были похожи на обычных горожан, перепуганных или обезумевших. Нет, в их облике, в том, как они держали оружие, как стояли, сквозила привычка к насилию. Это были люди, для которых ствол в руках – не средство самообороны, а рабочий инструмент, причём давно и хорошо освоенный. Что-то неуловимое, какая-то аура хищников, окружала их. С такими лучше не то что в драку не вступать – в одном помещении находиться опасно, даже если они безоружны. Покинуть такое помещение стоило бы немедленно, пусть даже через форточку, рискуя оставить на раме уши.