– А, ну да, ты же номер в гостинице снимал… – вспомнила рыжая. – Да, точно. Цены там ого-го, помню, на ожидание экзамена едва-едва наскребла, чуть ли не на живце экономить пришлось…

– Два номера, – подлезла узкоглазая егоза. – Я ему боевой товарищ, а не любовница, между прочим. А потом нам запретили рейды после того, как Щегол…

Девочка резко погрустнела.

– Всё равно отомщу, – тихо прошептала она.

Забрала у меня коньяк, откупорила и первой приложилась к горлышку.

Усевшись на матрас, начали передавать друг другу коньяк. Стаканов у меня тут не водилось, так что пили из горла. Помянули Щегла, сделали по глотку за упокой Кекса и Катетера. Алкоголь подействовал на всех по-разному. Я пребывал в лёгком приятном тумане, когда мыслишь вроде медленно, но не настолько, чтоб потерять связь с реальностью. Аня, хоть и прикладывалась к бутылке наравне со всеми, пила маленькими глотками, а потому оставалась практически трезвой. А вот Лакшери, похоже, пить не умела вообще, и её даже от небольшой порции развезло. Сначала она вроде как ещё пыталась участвовать в разговоре о сегодняшних событиях, но вскоре её понесло жаловаться.

– Когда Оленька Анва-аровна меня сюда пригласила, я ду-умала, что это из… из-за того, что у ме-еня очень сильный знаха-арский Дар, – заплетающимся языком принялась рассказывать она. – Думала, вот при-иеду-у, вот выу-учусь и-и…

Я, честно, не понял, что именно так задело рыжую. По мне так персональное приглашение графини было сродни выигрышу в лотерею и уж точно выделяло Лакшери из толпы таких, как я.

А вот Анютка словно почуяла что-то важное в словах Лаки и подобралась.

– И?.. – подбодрила она ботанку.

Вообще, выглядела она в этот момент как заметившая добычу акула.

– Ну, я не зна-а-ю, – не заметила подвоха Лакшери. – Может, стала бы таки-им знахарем, которого в любой, пря-амо любо-ой стаб с распростёртыми возьмут. Или… или осталась бы в За-амке для чего-нибудь такого, ну… научно-ого… Вот как Авессалом Вали… Валё… Ва-ле-ре-вич, – выговорить отчество преподавателя по арктефакторике получилось у Лакшери только по слогам. – Я ду-умала, что раз меня перо… перно… пер-со-наль-но пригласили, значит, есть во мне что-то такое круто-ое-е, что выделяет меня среди других. Ну типа делает лучше, наверное…

– А что на самом деле? – снова направила мысль пьяной Лакшери Анютка.

Азиатка словно и вправду почувствовала, что сейчас Лакшери скажет что-то очень, очень важное. Чёрт знает, как, наверное, сработала знаменитая женская интуиция, объяснить которую невозможно, как и уличить в ошибках.

Всегда знал, что все бабы – ведьмы!

– А на са-амом деле, – ботанка важно подняла руку с выставленным вверх пальцем, но спьяну не рассчитала движение, и от него полы хламиды, в которую она куталась, распахнулись, открывая взгляду все женские прелести, – Графине была нужна только моя способность видеть бу… будущее, чтобы…

– Чтобы что? – опять взяла под контроль течение разговора Аня.

– А чтобы находить та-аких, как о-он… – палец Лакшери на этот раз ткнулся в мою сторону. – А ты… ты-ы… неблагодарный, вот! – рыжую окончательно развезло. – Я счита-аю, что зря Ол… Оленя Аварна с то… тобой так… носится, во-от… Н-надо было ей друга… друго… го претед…притяд… притен… дента, во-от, найти…

Я, не ожидавший такого, как-то разом протрезвел.

– Неблагодарный? Носится? В натуре? Лакшери… Претендента на чё? – не понял я примерно ничего в её потоке сознания и попытался пошутить:

– На постелю, что ль?

– Орк! – предостерегающе прошипела Аня

– Ду… рак, – невнятно возмутилась ботанка. – Она сама-а ска… жет… когда время… при… дёт, вот… А т.. ты… не сто-оишь и её мизин-ца…