– Понял, сэр, членовредительство исключить.

– Всё верно, дружище, – облегчённо произнёс генерал. – Жду видеоотчёта.

Говард относился к Колинзу с непонятным для самого себя опасением. Мягкая спокойная речь подчинённого контрастировала с родом его деятельности. Рик Колинз по сути палач, именно так называли этих людей в средневековье. Если необходимо рассмотреть вопрос с большими подробностями, разумных отправляли в крыло Колинза, а тот делал свою работу на отлично. Разумный вспоминал всё от рождения до последней секунды.

В данный момент Говард не видел выражения лица подчинённого, но мог нарисовать его в воображении, поскольку не раз вызывал его для бесед. Большие уши, наверное, чтобы всё расслышать, крючковатый нос на лице скучающего пенсионера и странный взгляд. Колинз будто картины за спиной Говарда рассматривал, а поскольку картин в кабинете генерала не было, тот относился к нему с опаской. Даже со штатным психологом данную тему не обсуждал, из страха что информация пойдёт наверх. Нельзя показывать слабость, заменят. А Говарду нужна инъекция.

***

– Просыпайся! – пробился сквозь сон знакомый бодрый голос.

Последние несколько недель я просыпался без чьей-либо помощи.

Помывка, зарядка, завтрак и весь день тренировок вперемешку с теорией и редкими выходами на поверхность. Сегодня всё по-другому и Клепан тут же подтвердил мою догадку.

– Ну что, брат, готов?

Посчитав вопрос риторическим, я уселся на край кровати и принялся натягивать камуфляжные штаны.

– Э нет, брось это барахло, сегодня одеваемся по-взрослому, – с этими словами здоровяк подтолкнул ко мне армейскую сумку.

Одёжка оказалась тяжеловатой и жестковатой, а в остальном такой же камуфляж. Клепан пояснил, что снаряжение частично мимикрирует, то есть сливается с окружающей местностью, теплоотдача минимальна, это значит, что тепловизор нестрашен, а жёсткая, потому что ни разу ни одёванная, привыкнешь и разносишь. Здоровяк был одет в то же самое.

– Сбор в тире через тридцать минут, – сказав это, он вышел.

Команда, надо сказать, была совсем уж немногочисленна. Я пока не знал, кому и что эти люди собираются «подарить» с моей помощью. Но три человека? Марго, Клепан и собственно я. Захария и командир не в счёт, сомневаюсь, что они включены. Должно быть, взгляд у меня был красноречивее любых слов, потому как Бульба снизошёл до пояснения.

– Помнишь свои первые дни нахождения на базе? Обучение, – он не ждал ответа. – Чем меньше отряд, тем тише он перемещается. До нужного места вам добираться без малого три дня, а этот район тихим не назовёшь, заражённые, муры и внешники на каждом шагу. Будете красться, как мыши через хозяйскую кухню, но это в крайний день, – пояснил Бульба. – А по началу придется побегать.

– Мне что, эти гири с собой нести? – решил я внести ясность.

Кстати, о гирях, которые я сунул в карман тридцать два дня назад, они до сих пор были со мной. Двести кило первые пару недель доставляли массу неудобств. Приходилось есть, спать, тренироваться с постоянным давлением, живчик и гороховый настой летели литрами. Но стронги своего добились, через месяц я настолько свыкся с неудобством, что просто перестал обращать на него внимание, груз стал неотделимой частью меня.

– Конечно, нет, – ответил командир стронгов. – Скидывай их сюда, – он указал себе под ноги.

Когда-то в далёкой перестроечной юности я в компании таких же подростков посмотрел китайский фильм. Сюжет был прост – мастера кун-фу обучали подрастающее поколение непростому искусству боя. Свинцовые накладки, которые крепились на запястьях, ногах и поясе пятилетнего ребёнка были частью обучения. Ученик так и ходил с десятью килограммами свинца лет, наверное, до двадцати, терпя и свыкаясь с неудобством. Но зато, когда по прошествии нужного времени, груз снимали, скорость его движений возрастала в разы, парень разве что не летал, исполняя смертоносный танец кун-фу.