– Всё-таки я не понимаю твоего пацифизма, – качнул головой бывший старлей. – Что, вот просто так взять и простить им всё, что они сподличали? Ты же сам говорил, если до них не донести, что не стоит так делать, они будут считать, что вправе так поступать в принципе.

– Пацифизма? – Лис перевёл удивлённый взгляд на лежавшие у его ног тела килдингов, Каз слегка стушевался. – Я не мазохист, вторую щёку никогда не подставлял и подставлять не собираюсь. Сведёт судьба, отхватят причитающееся, но специально бегать за этими морально убогими, чтобы отомстить, слишком много чести.

– А я разве не так сказал? – удивился бывший связист.

– Дружище, не сотрясай зря воздух. Тебе не хуже меня известно, если бы ты мог перешагнуть эту черту, ты бы её уже перешагнул. Ты прекрасно знаешь, что сможешь кого-то убить только защищаясь. И это не пацифизм. Потому как, если ты будешь валить всех направо и налево без разбора, ты будешь ничем не лучше маньяка.

– А как же тогда? Зубы я им уже выбивал, не дошло.

– Во-первых, тот, кто горлопанит о мести на всю Вселенную, как правило, реально ничего не делает. Он вместе со словами распыляет своё намерение и больше ему его ни на что уже не хватает. Тот, кто реально хочет отомстить, никогда об этом кричать не будет. Он нанесёт свой удар неожиданно, когда о нём все уже забудут и уверуют в собственную безопасность. Во-вторых, мои коллеги пошли на подлость не просто так. Любая подлость – порождение трусости. Они боялись за себя, а значит будут продолжать бояться и дальше. Бояться, что однажды их страх реализуется прямо у них за спиной. Человек очень слабое существо, есть масса способов отравить ему существование не убивая. Например, нам когда-то объясняли, как можно очень быстро, качественно и без криминала превратить любого в овощ.

Лис вдруг весело улыбнулся и подмигнул офонаревшему от его слов Казу. Каз беззлобно сплюнул, провёл ладонями вдоль висков и подняв, развёл их широко в стороны. Практически так же, как это делал Гаер, когда изображал взрыв мозга. Затем он обречённо махнул рукой, всем своим видом показывая, что с командиром всё понятно и беспросветно.

Дольше оставаться в этой локации не стоило. Начавшие проявлять интерес к этому месту бегуны, вдруг решившие свернуть с замечательно уложенной асфальтовой дороги, были тому однозначным подтверждением. Не хватало ещё дождаться кого-нибудь более солидного и менее сговорчивого.

Лис, задержавшись последним, сунул в нагрудный карман одному из подшаманенных знахаркой псевдоатомитов злосчастный накопитель. Чуть поодаль положил автомат с единственным магазином и дробовик Фарша с патронташем. Хватит им и этого. Того, что ребятки сразу схватятся за оружие и начнут творить непотребное, он не опасался. Знахарка сказала, что они минимум часа два из астрала не вернутся, хорошо, если их за это время не съедят ненароком заглянувшие заражённые. Но он им не нянька.

На улице все уже были готовы к отъезду, ждали только его. Но вопреки ожиданиям Лис в вездеход не полез. Как бы ни прикипел он к этим людям, сейчас пришла пора расстаться. Он слышал, как народ обсуждал дальнейший маршрут, соглашаясь следовать с теперь «уже» или «пока ещё» бывшим главным безопасником стаба. Оно и правильно, найдут место не такое беспокойное как Бейрут. Улей уже их многому научил, команда сложилась неплохая. Если не будут лезть на рожон, глядишь, всё у них образуется. А с собой их тащить он просто не имел права. Это был только его долг, а долги он привык отдавать.

Разум кричал, что никакого долга нет и быть не может, знахарь за свои услуги и так дорого взял, да ещё и жемчугом, а всё остальное чисто его прихоть. Так сказать, порочная сделка. Но рассудок спокойно возражал, что знахарь цену за услугу не называл, значит сделка совершилась на его условиях, и размер вознаграждения остаётся за ним. С этой позицией соглашалось что-то внутри, отзываясь уверенностью, что так будет правильно.