Когда пустыш отъедается, его организм начинает меняться и перестраиваться, он набирает массу, его тело развивается, и двигается он уже гораздо быстрее. Это происходит не сразу, но довольно быстро. Эти уже способны на небольшие скоростные рывки, их вроде «прыгунами» обзывают. От пустышей они, конечно, недалеко ушли, но при хорошем стечении обстоятельств, посылающих кормёжку, их развитие идёт дальше. И они уже становятся способными пробегать определенные дистанции в погоне за добычей, в зависимости от развития, довольно немаленькие. Потом они начинают терять человеческий облик, на затылке образовывается нарост, похожий на половинку головки чеснока или половинку очищенного апельсина. Таких называют «бегунами». Те «голые», которые напали на нас на набережной, скорее всего они и были. Кстати, такой нарост есть у всех без исключения более-менее развитых заражённых, его называют споровым мешком. Это самое уязвимое место любого заражённого, при его повреждении смерть наступает мгновенно.

По мере насыщения организма питательными веществами, заражённые трансформируются дальше. Перекачанные монстры, как тот, что бронежилет мне попортил, это уже как раз следующая ступень развития заражённых, их называют «лотерейщиками». Мощные, быстрые, с опасными когтями и уже изменённым жевательным аппаратом. Ещё их жрачами зовут. Все успели разглядеть их «будки»? – Олег, сделал паузу, и уловив едва слышимое: «Такое хрен забудешь», – со стороны Андрея, продолжил. – У них и зубы меняются на более крупные и острые.

Дальше они при постоянном питании перерастают в «топтунов». Их так называют за то, что на пятках пробиваются костяные шпоры, которыми те стучат при ходьбе. На теле кое-где уже начинают формироваться костяные пластины, прикрывающие наиболее уязвимые места. Если пустыша, бегуна или даже лотерейщика, при удачном раскладе, можно успокоить с помощью арбалета, то с этим тягаться без огнестрела можно уже даже не пытаться. Да и обычным огнестрелом его мышечную массу пробить проблематично. Маленькие пули в ней тупо вязнут, а учитывая то, что с момента заражения их болевой порог падает почти в ноль, воевать с таким очень и очень сложно.

Дальше за топтуном следует «кусач», эдакая горилла-переросток с длинными передними конечностями и огромной хлеборезкой с двумя рядами зубов. Такого ножичком уже не поковыряешь, да и огнестрел покрупнее чем «пятёрка» почти не пляшет.

Эта тварь развивается в «рубера». Рубер – это уже не просто боевая машина с огромной массой и костяной броней, покрывающей его голову, грудь и верхнюю часть спины, это ещё и тварь, довольно часто обладающая зачатками интеллекта. Он уже не просто нападает, он умеет организовывать засады и совершать весьма логичные поступки. Споровый мешок у него защищён костяным наростом типа капюшона. Да и с самой этой броней вроде как не всё понятно. Если стрелять в мёртвую тварь, то броня пробивается на раз из обычного охотничьего огнестрела, на живом рубере костяная броня уже неплохо держит даже крупный калибр.

Ну и последняя стадия – «элита». Это полностью закованный в броню, а по мере развития ещё и покрытый шипами монстр с огромной «хлеборезкой», достигающий в весе нескольких тонн. Стремительный, с превосходной реакцией и развитым интеллектом. Несмотря на свой вес и броню, может передвигаться абсолютно бесшумно. Элиту, вроде как, тоже делят на молодую и матерую, но принципиальных различий я не помню, остаётся только анализировать сами названия. Против элиты абсолютно не пляшет ни стрелковка, ни бронетехника. Даже у танка она способна башню сковырнуть и пушку в узел завязать. Глушат таких из пушек, ракет и гранатомётов, но и то не факт, что с первого выстрела. А ещё она может управлять более низшими заражёнными. Иногда охотится одна, а иногда собирает вокруг себя свиту из менее развитых, и они выполняют для неё роль загонщиков. Вероятно, этому мы сегодня и были свидетелями.