Переориентирование всегда легко распознать на основании того, что клиент снова начинает ухаживать за новыми или старыми ценностями. Фрау Майер стала дважды в неделю заказывать машину для перевозки инвалидов с персоналом. Она вновь ощущала силу, чтобы следовать тому, чего хотела. Ее пробуждающаяся жажда жизни часто была даже слишком сильной, на грани ее возможностей. Но реалистичное переориентирование просто означает, что мы снова и снова вспоминаем о фактических условиях и таким образом справляемся с ситуацией. И вот она, полностью осознавая, насколько обезображено ее лицо, все же отправилась в путь. Первые контакты я устанавливал вместе с ней. Не могу сказать, что делал это с охотой, иногда мне было стыдно за здоровых людей. Обществу терапия необходима ничуть не меньше, чем инвалиду. Терапевт работает также и на задачу воспитания общества, способного к интеграции тех, кто отличается от других.

Вернемся к фрау Майер. Очень многое в ее жизни было сопряжено с диффузными состояниями страха. С ними можно было работать, используя метод дерефлексии[14] (см. Франкл, 1982. С. 198, 253). Но теперь это был не один только диффузный страх, это были конкретные страхи: что опухоль продолжит расти, что придется находиться в клинике, жить в интернате, «жалко» умереть… От этого трагизма Бытия я не мог ее избавить. Персональный экзистенцанализ исходит из утверждения жизни, любви к жизни, в которой человек может черпать силу, чтобы оказывать до конца сопротивление смерти и ее гримасам и, наконец, отдаться умиранию, принимая страдание. И все же в психотерапевтической теории нет ответа на вопрос о смысле человеческой жизни вообще, о том, ради чего эта женщина должна терпеть такие муки и потом все равно умереть, и умереть слишком рано… Для фрау Майер было важно найти ответ на вопрос о последнем смысле жизни, о том, какое послание скрыто в этом неповторимом «Бытии в направлении смерти». Она находила облегчение в молитве и медитации в духе Бонгеффера (198 5):

Кто я есть?

Одинокий вопрос насмехается надо мной.

Кем бы ни был, ты меня знаешь, потому что я твой, о Боже!

Однажды в годы Второй мировой войны в Германии один врач пытался уговорить другого избавиться от глубокого инвалида посредством эвтаназии: «Разве это не более милостиво – дать умереть этому изуродованному человеку, которого мы ежедневно поим ценным молоком? Мы могли бы отдавать молоко маленьким детям!» Тот сказал: «Это самый важный человек в нашем городе. Нет иного человека, на примере которого такое количество людей, да и я сам учились бы жить».

Вот и я хотел бы закончить мою историю в том же духе. Я хотел бы сказать, что в результате встречи с этой женщиной-инвалидом я сам существенно продвинулся в работе со своим самым трудным случаем – с самим собой. По сути, терапия – это не столько успех в излечении пациента, сколько совместный рост. Тогда различия между тем, что есть дефект и тем, что есть терапевтическое средство, стираются, и дефект и немощь становится даром, а слабое обретает силу.

Bonhoeffer D. Wer bin ich? // Widerstand und Ergebung / Bethge (Hrsg.). München: Kaiser Verlag, 1985.

Frankl V.E. Ärztliche Seelsorge. Frankfurt: Fischer Verlag, 1983.

Frankl V.E. Ärztliche Seelsorge. Wien: Verlag Franz Deuticke, 1982.

Kühn R. Arbeiten am Schmerz // Reinhold Schneider / C.P. Thieder (Hrsg). Wuppertal: Brockhaus Verlag, 1988. 77f.

Längle A. Existenzanalyse und Logotherapie // Der Krankheitsbegriff in der modernen Psychotherapie / A. Pritz, H. Petzold (Hrsg.). Paderborn: Jungfermann Verlag, 1992. S. 355–369.