Я же чувствовала его. Всегда ощущала на интуитивном уровне. Всегда! Но почему-то сегодня я не придала этому значения.

— А мы тут как раз о тебе вспоминали, — сказал Алекс и затянулся кальяном.

— Обо мне? — хмыкнул Довлатов и наконец обошел диван, избавив меня от разрыва аорты. — Надеюсь, что-нибудь хорошее?

— Ну как тебе сказать, — прыснула со смеху Света.

Вера уже буквально расплющивала мою ладонь под столом. Она таращилась на Севера, а я не могла заставить себя поднять голову и посмотреть на него.

Я лишь слышала его шаги. Слышала как он присел рядом с Максом. Прямо напротив меня. Слышала его аромат, интенсивно забирающийся в ноздри, и оседающий в легких, подобно ядовитым парам. Слышала как он подкурил сигарету. Затянулся шумно и глубоко. Слышала жалобные скрежетания собственного сердца.

— А ты говори как есть, малышка. Тебе ли нас стесняться, — произнес Довлатов, доказывая тем самым, что хорошо знаком со Светой.

"Нет! Не смей ничего говорить!" — мысленно посылала сигналы блондинке.

— Ты убрал там после себя? — на мое счастье, в разговор встрял Макс.

— Все путем. Ни следа не оставил. Сходи проверь, если не веришь, — тихо отчитался Север.

И тогда я позволила себе мельком взглянуть на него. Однако тут же пожалела.

Стоило только встретиться с жестким взглядом, и я попалась в ловушку этих малахитовых глаз. Забарахталась где-то там, в пустоте, на дне своего жалкого прошлого.

Это уже был не тот Север Довлатов, которого я знала. Другой человек казнил меня одним только взглядом. Пристально изучал. Он словно вел подсчет моим внешним изменениям, коих насчитывалось немного. Не так много. Впрочем, как и у самого Севера. Однако я не могла отделаться от навязчивой мысли — передо мной сидел все тот же эгоист-параноик, но уже незнакомец.

Он стал выше и сухощавей. Килограммов в нем поубавилось определенно, и скулы стали заметно острее за счет впалых щек, однако наличие силовых тренировок в его повседневной жизни улавливалось по первому взгляду.

Татуировок на его руках существенно прибавилось. Они словно были продолжением рукавов его черного поло. Непривычно. Как непривычно было видеть в марте месяце золотистый загар, украшающий его кожу лица и оттеняющий выгоревшие волосы пшеничного цвета.

А еще он по-прежнему носил в левом ухе сережку. Мою сережку.

— Что ты так смотришь? Хочешь вернуть ее себе? — развязно спросил он, дотронувшись до колечка, продетого в мочку.

Тогда взгляд упал на левую сторону его шеи, и внутри меня что-то оборвалось. Надломилось на части. Защемило. Заныло в груди.

Все потому что я заметила еще одну татуировку. От ключицы до самого уха. Ту самую татуировку, о которой однажды мы вели речь, когда были у меня дома.

Однако кое-что выделялось особенно сильно — рисунок женской руки, ногти которой были окрашены в цвет лайма. Эта рука словно касалась надписи "Nord".

Моя рука, черт возьми! С тем же шрамом на средней фаланге указательного пальца.

— Н-нет... Оставь себе. Мне она не нужна, — ответила я напрочь онемевшим языком.

Север усмехнулся и, сделав глубокую затяжку, перевел ленивый взгляд в сторону, а потом меня поцеловали в щеку.

— Блин, ну и очередь! Сегодня что, бесплатную выпивку за баром наливают? Откуда столько народу? — негодовал подоспевший к нашему столику Руслан. Он упал на диван возле меня, забросил руку на мое плечо и прижал к себе. — Сладкая, а ты чего дрожишь вся? Замерзла, что ли? Эй, Макс, убавь кондер по-братски!

Тут дело вовсе не в кондере, но тебе лучше не знать.

— О, извини, не заметил, что у нас тут новые лица, — Руслан приподнялся и через весь столь протянул ладонь Довлатову. — Руслан. Парень Лины.