Пару раз легонько хлопаю по нему рукой, от чего пес послушно садится, навострив свои уши.

— Добрый вечер, желаете что-нибудь особенное? — спрашивает девушка, рассматривая меня с особым любопытством.

— Я буду бокальчик темного, — присаживаюсь на высокий барный стул и сцепляю пальцы в замок перед собой.

— А собака? — перегнувшись через столешницу, улыбается ей.

— Что можете предложить?

Она подталкивает в мою сторону меню.

— Похлебку.

— Похлебку?

— Да, — ее дружелюбная улыбка все еще сияет на губах.

Как интересно.

— Вы будете ее готовить специально для мохнатого посетителя? — не веря своим ушам, приподнимаю вопросительно бровь.

— Для ветеринара нашего небольшого городка и его любимого питомца мы сделаем все, что пожелаете, — поет она ровно. — И за счет заведения.

Просто сказка.

Я, конечно, офигеваю от того, с какой скоростью распространяется сплетня. Но должен заметить, что такой поклон и учтивость мне очень не нравится.

7. Глава 7

Филипп

Не проходит и десяти минут, а Джеку несут уже похлебку.

— М-м-м, — втягиваю аромат носом, когда миску с блюдом проносят мимо меня. — Пахнет вкусно. Что там?

Барменша Таня, имя которой я прочел на бейдже, принимается расхваливать еду для моей собаки. Джек с удовольствием погружает свою морду в эту жижу. С приятным, должен заметить, запахом.

— Индейка с овощами: морковь, брокколи и сладкий картофель. Они обогащают похлебку витаминами и минералами, способствуют пищеварению и укреплению иммунитета.

— А что насчет клетчатки? — спрашиваю с важным видом человека, которого все здесь считают ветеринаром.

— Не волнуйтесь, наш повар не забыл о зеленых листьях и травах. И, кажется, вашему питомцу еда нравится.

Это точно.

Джека теперь за уши не оттянешь. Вся его мордочка тонет в миске, которая стоит на полу. Он с удовольствием вылизывает каждую каплю похлебки. Выражение его морды довольное, а значит, пес получает от трапезы истинное наслаждение.

— Повторить? — интересуется Таня, указывая подбородком на мой пустой бокал.

— Не будет лишним.

Я посылаю ей легкую улыбку в знак почтения. Кручу головой по сторонам, глядя на это заведение с другой стороны — положительной. И на этот раз замечаю присутствие новогодних украшений. А на небольшом выступе в форме сцены — елку. Маленькую и захудаленькую, но все-таки елку.

— А у вас тут уютненько, — делаю вывод, но это не комплимент. Это во мне оттяг играет и теплая обстановка плавит мозги. Или это еще отголоски дневного эффекта неожиданности в коротком полотенце.

— У нас здесь по утрам весело и шумно, — Таня подставляет бокал под краник, который торчит из бочки.

— А по вечерам?

— Привычный мордобой, — отвечает она спокойно.

— Что-то незаметно.

— Еще не вечер, — звучит перспективно.

Татьяна протягивает мне наполненный до краев бокал. Подношу ко рту и делаю глоток жидкости, которая течет через губы, придавая языку тонкую горчинку, сопровождаемую мягким шипением в горле.

Вновь кручусь на стуле, оглядывая забегаловку. Вижу одного мужика. Сидит себе за столиком. Подчехляется, никого не трогает.

— А что тут за веселье по утрам? — еще один глоток.

— Детские утренники через дорогу в клубе.

Вся пенистая жидкость идет носом.

— К-какие утренники? — закашливаюсь.

— Новогодние, какие ж еще? — она протягивает мне салфетку. — После они бегут сюда угощаться сладостями. У нас здесь свой дед Мороз имеется...

Ничего себе.

Удивляюсь и поворачиваю голову на выкрик позади.

— С наступающим Новым годом, мать его етить! — орет тот мужик, который далек от состояния «стеклышка».

— Семеныч, — поясняет мне барменша, наклонившись ближе. — Остался один утренник, — недовольно цокает языком. — Он его не потянет. Значит, детишки останутся без представления и подарков.