— То есть вы предлагаете мне плыть как говно.

— Почему именно говно?

— Ну как красивая фекалия. Сути не меняет. Я, может, и блондинка, но вопреки анекдотам, без скромности скажу, что я умная. И не могу не понимать, что с каждым днем шанс встретить мужчину, от которого меня не будет тошнить, уменьшается, уменьшается и снова уменьшается. И дело не в возрасте, двадцать четыре это ерунда. Дело в том, что с каждым днем я становлюсь хуже. Циничнее, грубее, злее. Если за шесть лет я не справилась с собой, то дальше и подавно будет хуже. Кто меня такую вытерпит? Ну кто? Да никто, — эмоционально отвечаю на собственный же вопрос, фиксируя взгляд на своих руках. — И чего я добьюсь, плывя по течению?

— Ты меня не поняла, Лена. Я говорю тебе плыть по течению, а не против него. А ты делаешь второе. Попробуй встречаться с теми, кто тебе хоть чуточку нравится.

— Подскажите мне адрес, где такие обитают, и я с радостью туда поеду, даже не взирая на то, что в субботу после обеда будут пробки.

— Лена…

— Чем дальше, тем хуже, — перебиваю его я, вновь уставившись на свои руки. — Какой во всем смысл? Я все понимаю, все осознаю, но поделать ничего не могу. Как только дело доходит до банального слюнообмена, все! Я даже взяла мужскую палату, чтобы в очередной раз перебороть себя, смотреть на мужское поведение, общаться с ними, не боясь. И что вы думаете? Мне с ними комфортно.

— Ну так это же замечательно, — на радостях бросает Виктор Александрович.

— Ага, только это оказалась палата для тяжелобольных. Короче, в основной своей массе это восьмидесятилетние старички, неспособные не то, что самостоятельно помочиться, а пальчик вверх приподнять. То есть, ни говорить, ни тем более трогать они меня не могут. Вот поэтому у нас с ними полное взаимопонимание, они молчат, выделяют продукты жизнедеятельности в памперсы или мочеприемники, едят и спят. Чем-то похожи на мою Нюшу. Кстати, она сейчас почти всегда мочится в лоток, новые уколы творят чудеса. И да, я подумываю еще одного котика со двора подобрать, но вот беда, он очень дикий. Мне его даже не покормить толком, убегает, как только я к нему приближаюсь. Как думаете, это уже путь в старые девы? Раз кошка, потом два, в двадцать пять уже будет три…

— Во-первых, прекрати перескакивать с одного на другое, со мной это делать не нужно. Во-вторых, заканчивай, Лена. Не с котами, а с самобичеванием, — жестко произносит Виктор, хмуря брови. — Вспоминай о своих победах, в том числе над собой. И не забывай, что ты молодая, красивая и перспективная девушка, у которой есть квартира, машина, работа и самое главное здоровье. Всему свое время.

— Вы мне льстите. Все вроде так, но с головой-то у меня беда, — не скрывая смеха, выдаю я, на что Виктор Александрович лишь снова хмурит брови.

— Мы все чуточку больны в той или иной мере. Не наговаривай на себя. Кстати, я по-прежнему считаю, что из тебя получится прекрасный психолог. Еще не поздно получить второе высшее и пойти по стопам своей мамы.

— Скажете тоже, мама поди в гробу переворачивается, когда понимает, что у нее дочь психичка со стажем. Да и толку от всего этого, я столько вашей литературы перелопатила, что с легкостью сдам экзамены и поставлю диагнозы не только себе, но и вашей секретарше. Но, как видите, от всего этого вместо пользы — один хрен. Кстати, о хрене, я так хотела сегодня хот-догов с горчичкой и хреном, но…

— Села на диету?

— Еще чего, отказаться от единственного источника счастья? Нет уж, увольте. Пока нигде и ничего не откладывается — буду есть. Дело в другом, сегодня папина официальная пятая годовщина брака с его шлюхой. Сначала думала, что пошлю его, но потом вспомнила, что эта сучка обрадуется моему отсутствию. Не могу же я доставить ей такое удовольствие. Да и глупо упускать возможность позлить эту дрянь. Тем более, я столько времени делала прическу и макияж. И даже юбку надела.