Это напомнило мне о Кабире, который сказал: «Неужели Бог оглох?»
Возможно, этот человек не слышал этих слов Кабира.
Далее он продолжал: «Спят десять человек. Кто-то зовет: „Девадата“ – проснется только Девадата. То же верно в отношении Бога. Взывайте к нему по имени – и он непременно вас услышит».
Услышав это, я едва сдержался, чтобы не засмеяться. Во-первых, спит не бог, а мы. Он не спит никогда. Не он должен проснуться, а мы! Это потрясающая ирония – спящие должны разбудить бодрствующего!
Не нужно звать его, нужно лишь услышать, как он зовет нас. Это может произойти только в тишине, только тогда, когда ум ничто не волнует. Когда в уме нет ни единого звука, – лишь тогда мы способны услышать его голос.
Истинная молитва – абсолютная тишина. Молитва – это не действие; наоборот, когда ум ничего не делает, это становится молитвой.
Молитва – это не деятельность, а состояние.
Во-вторых, у бога нет имени и нет формы. Поэтому не существует способов позвать его или помнить его имя. Все имена и формы воображаемы. Они все лживы. Мы постигаем истину, когда отсекаем имена и формы, а не полагаясь на них.
Только тот, кто рискнет отбросить все, обретет возможность достичь бога.
Храбрость сдаться
Я слышал историю об одном нищем факире.
Он был уже стар, и его зрение было слабым. Однажды он стоял у мечети и просил милостыню. Один прохожий сказал ему: «Лучше тебе подыскать для нищенствования другое место. Это не тот дом, где тебе могут что-то подать».
«Что же это за хозяин, который никому ничего не дает?» – спросил факир
«Безумец, – ответил прохожий, – ты что, не видишь, что это мечеть? Хозяин этого дома – наш великий отец, сам Бог».
Факир поднял голову и взглянул на мечеть. Его сердце наполнилось нестерпимой жаждой. Он услышал внутри голос, который сказал: «Разве я могу отсюда уйти? Это же последняя дверь. Разве существует дверь выше этой?» Он наполнился твердой решимостью. Подобно непреклонному камню, его сердце заявило: «Я не уйду отсюда с пустыми руками. Что бы кто ни получал, уйдя отсюда, – если они уходят отсюда с пустыми руками, они не получают ничего».
Он сел возле ступенек мечети и простер руки к небу. Он жаждал, а жажда сама по себе является молитвой.
Проходили дни, шли месяцы. Прошло лето, сезон дождей, зима подходила к концу. Прошел почти год. Жизнь старика подходила к концу, но в последние моменты его жизни люди увидели, что он танцует.
В его глазах появился проблеск другого мира. Его старческое тело излучало свет.
Он сказал кому-то перед смертью: «Кто просит, тот достигнет. Нужна только храбрость, чтобы сдаться».
Храбрость, чтобы сдаться.
Храбрость, чтобы раствориться.
Храбрость, чтобы стать пустотой.
Тот, у кого есть решимость исчезнуть, достигнет совершенства… Тот, у кого есть решимость умереть, обретет жизнь.
Успокойте свой ум и слушайте
Однажды ранним утром Гаутама Будда собирался провести беседу с учениками, но перед тем, как он начал, на дверь села птица и запела. В спокойствии и тишине утра Будда пребывал в безмолвии. Утреннее солнце продолжало ткать узоры из своих лучей, а птица продолжала петь. Будда молчал; все молчали. В этом молчании, в этой пустоте песня звучала божественно. Когда она закончилась, пустота стала еще глубже.
Тогда Будда встал и ушел: в этот день он не произнес ни слова. В этот день беседой стало молчание. Слова не смогли бы передать то, что он передал молчанием.
Все, что есть в этой жизни, в этой вселенной, абсолютно божественно, священно. Божественное запечатлено и отражается во всем. Везде скрывается одно лишь божественное; оно проявляет себя во всем. Все формы божественны, все звуки божественны, но поскольку мы не умеем быть молчаливыми, мы не можем их слышать. Поскольку наши глаза закрыты, мы не видим. Нами владеет разум, поэтому мы не ощущаем присутствия божественного.