– Что ж, – соглашается парень, – значит, у меня двенадцать часов. Нам стоит поторопиться! – Он уверенно шагает к туристическому автобусу и открывает багажную дверь. – Какой из них твой?

Боже, что я творю? Что я делаю? Но назад не повернуть.

– Красный, с британским флагом.

– Господи, какой тяжелый! – пыхтит он. – Чего ты туда положила?

– Всего по минимуму, – отвечаю я и, пока он ставит на место чужие чемоданы, заскакиваю в автобус. Предупредить, что схожу с маршрута.

Лили, уставившись в телефон, даже не обращает на меня внимания. Я машу ей, чтобы рассказать, а потом опускаю руку. Мы не друзья, не родственники. Так, случайные попутчики. И, не прощаясь, ухожу.

Когда двери позади меня закрываются, я понимаю, что дороги назад нет. Кит стоит у дороги с моим чемоданом, я встаю рядом. Автобус проезжает мимо нас, и мы с Лили встречаемся взглядами. Она тут же оглядывается на Кита, едва не сворачивая шею, и ее глаза становятся как пятикопеечные монеты.

«Тебе стоит хоть иногда отключать голову».

Я медленно машу ей рукой, наслаждаясь произведенным эффектом. Автобус скрывается за поворотом, увозя с собой мою прежнюю жизнь. Оставляя мне новую. С другим именем. Но только на один день.

– Идем, нам надо бросить где-то твой чемодан. Здесь недалеко есть молл, там камера хранения. Бесплатно.

– Но разве так можно?

Почему мне все больше кажется, что этот парень надо мной прикалывается? Но он отвечает вполне серьезно:

– Конечно.

Мы шагаем вниз по улице. Кит катит мой чемодан. А я вдруг начинаю нервничать, потому что слишком уж много надежд оказалось разбито этой поездкой. Начиная с памятника писающему мальчику в Брюсселе, который оказался крошечным пупсом, спрятанным между узких улиц, забитых туристами, заканчивая самим Парижем – городом любви, что встретил меня до ужаса грязными дверями метро и бездомными, лежащими прямо у Лувра. Завышенные ожидания. Именно они и пугают, потому что я сама не понимаю, чего жду от этого безумного поступка. Когда-то тетя Адель рассказывала, что Париж изменил ее жизнь1. Может, и мою он изменит тоже?

– Ну, – начинает Кит, протискиваясь по узкой дорожке, забитой туристами и припаркованными автомобилями, – откуда же ты, Адель? – Он произносит мое имя с особым удовольствием, словно холодное мороженое, тающее на языке. – Швеция? Норвегия? Ирландия? То, что ты не любишь приключения, я уже понял.

– Почему Северная Европа?

– Ты пепельная блондинка. Натуральная. Твой французский почти идеален.

– Почти? – обиженно фыркаю я.

Он улыбается:

– Ладно, на чистоту. Ты из России?

Я на секунду замираю. Быстро же он меня раскусил.

– Нет, – отвечаю совершенно серьезно.

Кит качает головой, хитро улыбаясь:

– Хорошо, я готов сыграть с тобой в эту маленькую игру.

А я не хочу выдавать себя, поэтому продолжаю все так же по-французски:

– И с чего ты взял, что я не люблю приключения?

– Потому что ты не похожа на тех, кто их любит. У них обычно плохо развит инстинкт самосохранения, – объясняет Кит. – Любитель приключений, приблизившись к отвесному краю скалы, скорее прыгнет вниз, чем обойдет, потому что так быстрее спускаться. Но не ты.

– Такие авантюры часто моргом заканчиваются.

– К тому же такие люди крайне открыты и доверчивы. Не боятся привести домой первого встречного. Они накормят и напоят чужака и даже не задумаются о том, чем это может быть чревато.

– Если поездка с первым встречным считается, можешь поставить галочку.

– Хорошо. – Кит останавливается. – Ела ли ты когда-нибудь немытые фрукты или ягоды? Прямо с куста: сорвать, пока они блестят, и сразу же слопать. Яблоки с дерева? Виноград с лозы?