Покончив с порцией, я решила «гулять, так гулять» и взять вторую порцию. Я повернулась, вставая из-за стола, и увидела, что пациента нет на матрасе. Повернулась еще чуть-чуть, и он обнаружился у печи. Белоглазый трансформированной белой чешуйчатой монструозной лапой прижимал к себе котелок с ухой и активно орудовал ложкой.

И все это не издавай ни звука!

Я взяла миску, подошла к нему и протянула ее.

– Я хочу добавки!

Белоглазый заглянул в котелок, потом посмотрел на меня и замер, словно не имел жизненного опыта, что ему предстояло делать, оказавшись в подобной ситуации.

– Я хочу добавки! – повторила я. – Я сварила суп на два дня. Я буду есть этот суп, который я приготовила, сейчас, вечером и завтра утром.

Отложив ложку, белоглазый с характерной ему «мордой кирпичом» трансформировал вторую руку и поставил котелок на место, где взял его. Я подошла, взяла поварешку, чувствуя угасающий жар котелка, и положила поварешку обратно.

В котелке остались одни овощи. Ни рыбы, ни рыбного бульона. Одни сухие овощи и травы, которые я добавила для более глубокого вкуса и аромата. Белоглазый без всякого зазрения совести слопал все самое вкусное.

– Надеюсь, тебе хоть чуточку стыдно, – впервые обратившись к нему на «ты» и с явным укором.

15. 15 от 26.02

Белоглазый отвел взгляд, но его лицо все также держало невозмутимый внешний вид. У меня складывалось впечатление, что «морда кирпичом» – это его врожденная характеристика, которая не имела никакого отношения к мыслям и эмоциям, творящимся у него в голове.

– Я был голоден.

– Поэтому овощи не тронул? – съязвила я. – Неудивительно, что регенерация маленькую царапинку двое суток лечила! Быстрее просто неспособна. Авитоминоз на лицо!

Мое сердце ударило так, что в ушах заложило, и я харкнула кровью. Это состояние было мне знакомо: стоило сказать что-то иномирное, как договор с богом Хестией тут же напоминал о своем существовании.

Я схватилась за окровавленный рот и из-за подкосившихся, разом ослабевших ног упала на колени. Зато белоглазый сориентировался быстро. Он прижал меня к себе так, чтобы голова лежала на боку, и перенес к матрасу. Не пойми откуда взявшимся платком он утер мне рот от крови.

– Чем ты больна? – спросил он у меня.

– Перенапряжение, – соврала я без задней мысли. – Двое суток толком не спала, вокруг одного симулянта прыгала. Ты, знаешь ли, не пушинка. То с лестницы спусти, то перевязку раны на боку сделай, то на обед усади. А это все верхнюю половину твоего тела тягать.

– Прости. Я хотел удостовериться, что ты моя истинная. Не подумал, что ты настолько хрупкая и слабая.

Слова «моя истинная» я проигнорировала. За семь относительно спокойных месяцев мое отвращение к отношениям стало менее яростным и больше не полыхало, но негативный множественный опыт так просто не забудешь.

Я была той, кому повезло пятьдесят на пятьдесят. Я не смогла отвертеться от эскорта, но мне повезло быть достаточно красивой и сообразительной, чтобы связываться только с молодыми мужчинами приятной наружности.

Белоглазый был... приятной наружности за исключением своего цвета глаз (похож на слепого, и от его взгляда меня передергивало) и трансформированных драконьих руколап (или лапорук). Выглядело это жутко... непривычно. Для этого мира наверняка его частичная трансформация была чем-то обыденным.

– То есть, твоя рана на боку...

– Это я сам когтями, – отмахнулся белоглазый.

Я чудом удержалась оттого, чтобы лягнуть его. Небольшая слабость после напоминания о контракте с богом остановила меня. Иначе точно бы лягнула. Он ранил сам себя, а я двое суток дрожала, что в мой дом за белоглазым придет какой-то маньяк!