Зима подкралась незаметно, хотя я неистово ждала ее еще с того самого дня, как прибыла в столицу. Я научилась колоть дрова и рубить маленькие деревья, используя только самый обычный топор. Нельзя рубить маленькие, но для меня это было вопросом выживания, так что от лесорубов пришлось скрываться и прятаться.

В протопленной глиняной землянке в начале зимы, как ударили первые морозы, было тепло. Можно сказать, я выиграла в лотерею, когда решила строить землянку, а не первый этаж обычного дома, потому как буйные ледяные ветра – законные жильцы столичных улочек.

Не в силах выйти на улицу в такой дикий холод, я брала переводы на дом. А еще смирилась с ценой, отвоевав двадцать процентов выручки за меру текста научного труда на древнедраконьем языке. То есть мне шестьдесят четыре серебряных за меру текста, а бюро перевода – только шестнадцать серебряных.

Триста восемьдесят листов... точнее мер текста стоимостью в более чем двадцать четыре золотых монеты могли стать моим спасением, но текст научного труда был настолько суров, что за сутки кропотливой работы я могла перевести в лучшем случае половину страницы.

Раз в неделю-две недели я отчитывалась главе бюро переводов, принося в клювике очередную переведенную главу, за которую получала лишь несколько серебрушек. И так до тех пор, пока я не закончу перевод. То есть не в этом году точно.

Вот кто меня тянул заплатить магу не за простую защиту семьдесят серебряных монет, а четыре золотых из аванса? Я их отрабатывала три месяца, а потратила за один день! Но я не могла экономить на собственной безопасности, ведь район-то нехороший. То, что на меня до сих пор никто не напал по-настоящему – невероятное везение!

На улице зверствовала метель, а в моей глиняной землянке было тепло. Мне хватило мозгов купить несколько хороших кристаллов света, потому что в ближайшие несколько дней я точно не выберусь наружу.

Рабочий стол был завален бумагами с черновиками этого уе... перевода, на упоминание которого у меня тупо не осталось цензурных слов. Лексика и грамматика настолько сложные, что «автоматический» перевод жестко перегружал мне мозг, и по полдня приходилось отлеживаться после часа-двух напряженного, кропотливого переписывания.

Метель выла на улице, а я преодолевала стадию торга чтобы снова взяться за перевод. Мне нужно еще одну главу принести, чтобы покрыть аванс, и в следующий раз мне уже заплатят нормально. Был бы последним разом прошлый, мне было бы проще убедить себя в необходимости таких жертв. Но увы! И ах!

Затарабанил кто-то в мою входную дверь. Кто вообще смог преодолеть защитную магию стоимостью в четыре золотых? Я того мага по стенке раскатаю, если найду! Если выживу сейчас.

Прогремело еще несколько отчаянных стуков, и за дверью движение стихло. Это могло быть ловушкой, и мне не стоило высовываться наружу, но я одернула занавеску на боковом окне рядом с входной дверью. На белоснежно-белом снегу алели кровавые пятна.

Из окна не видно было головы, зато ту одежду, в которой был белоглазый при нашей первой встрече, я запомнила раз и навсегда. Работая подиумной моделью еще в другом мире, у меня глаз стал наметан на одежду того или иного бренда, дизайна и всего остального, что было важно в работе.

Открыв дверь внутрь землянки, я поймала упавшее на меня тело того самого мужчины. Это был именно он, как я предположила. Его полузакрытые белые глаза с легким налетом промелькнувшего сознания смотрели на меня.

– Давай, последнее усилие. У меня сил не хватит дотащить тебя вниз. Пожалуйста, оставайся в сознании! – молила я, прихватив белоглазого с одной стороны подмышки.