Меня усадили за стол в читальном зале, выдали один лист, исписанный убористым почерком на древнедраконьем языке, и включили настольную лампу. Пришлось жестами показать, что мне нужно чем-то писать и на чем-то писать. Не могла же я вытащить свое из пространственного кармана! Уж точно не на глазах белоглазого.
Надо будет добыть фиолетовый камень пробуждения, чтобы как-нибудь объяснить свой пространственный карман. Рано или поздно о нем все равно узнают.
Пока белоглазый добывал бумагу и перо с чернилами (как не хватало капиллярной ручки, но прогрессорство запрещено!!!) я прочитала короткую сказку про барашка. Она была написана настолько примитивным языком, что ни о каких двух часах работы речи не шло. Мне даже показалось зазорным брать целый золотой за работу!
– В этой сказке используется легкие лексические формы. Полагаю, она предназначена для детского возраста трех-четырех лет. Работы здесь максимум на полчаса, так что один золотой: за древнедраконий, за срочность и за работу вне рабочих часов с восьми до пяти.
Вместе с запрошенной канцелярией белоглазый положил на стол золотую монету и сел напротив. Такое пристальное внимание раздражало, но ради одного золотого можно было пострадать полчаса. И тогда у меня будет уже два золотых! (Без учета отложенного на покупку земли). Больше двухсот серебряных!
Рука с монетой исчезла во внутреннем кармане куртки, где я открыла окошечко пространственного кармана.
Я чувствовала себя так, словно снова попала в начальную школу на урок русского языка. «А теперь списывание». Ученикам давали задание списать из учебника короткий текст, а потом проверяли на правильность переписанного текста. А еще чуть позже за (неправомерное) списывание начали ругать.
Именно уроком списывания было для меня дело перевода. На переписывание с древнедраконьего на (назовем его) имперский язык ушло от силы двадцать минут, и еще полчаса я потратила на написание второй версии в художественном, а не дословном переводе. Так я успокоила свою совесть, что беру большие деньги практически ни за что.
Перечитав обе версии еще раз, я подписалась своим новым именем и отдала оба перевода белоглазому.
– Первый вариант дословный, второй художественный в подарок первому столичному заказчику. Также прошу помнить, что эти переводы сделаны для личного некоммерческого использования, поскольку у меня нет разрешения на коммерческий перевод от автора сказки. Зато есть права на интеллектуальную собственность, так что на моих переводах должно стоять мое имя.
– Эта сказка про утенка была написана больше тысячи лет назад.
– Про барашка. Эта сказка про барашка. Смотрите, – я указала на несколько словесных связок в оригинале. – Это описание кудрявого белого меха с пушком. А вот тут про копыто барашка. У уток ласты, точнее ластообразные лапы, а не копыта.
Дуб дубом. В переводах белоглазый не понимал ровным счетом ничего, так что выглядел после моих замечаний немного потерянным и бестолковым.
7. 7 от 17.02
– У уток нет копыт, – согласился белоглазый в упадническом настроении. – Действительно.
– Это была проверка моих навыков? – вдруг додумалась я. – Несите тот перевод, с которым вы собирались сравнивать.
Самое смешное, что он действительно принес другой перевод сказки про белого пушистого утенка с копытами. Без какого-либо зазрения совести я почеркала принесенный перевод, сверяясь с оригиналом. Видно, что это был дословный перевод, выполненный переводчиком без опыта работы.
Не заметить, что утке приписали копыта, это конечно что-то!