Солдаты торопливо стали стягивать шинели и забрасывать их в кузов полуторки. Они ремнями перетягивали телогрейки, поправляли патронные сумки.

К командиру подошли два молодых красноармейца, вытянулись по стойке смирно.

– Разрешите обратиться, товарищ капитан? – звонким мальчишеским голосом сказал один из них.

– Что тебе, Тягунов? – офицер хмуро окинул взглядом тщедушную фигуру.

– Товарищ капитан, разрешите попробовать нам с Герасимовым в деревне найти лыжи и пройти до Зуевки напрямик. Деревня по дороге впереди, всего в километре. Если получится, то мы будем там раньше всех и сможем задержать диверсантов.

– Ты? С Герасимовым? – Слюсарев недоуменно посмотрел на парней.

Оба щуплые, невысокие, по внешнему виду никак не обладающие силой и выносливостью.

– Да вы хоть умеете на лыжах бегать?

– Умеем, товарищ капитан, – проговорил второй боец, торопясь все объяснить. – Мы же лыжники, а не грузчики. И стрелять умеем.

– Да вы после такого марша, пусть и на лыжах, в небо не попадете! – отмахнулся капитан. – У вас руки и ноги дрожать будут.

– Мы учились бегать и стрелять, – с обидой в голосе проговорил Тягунов. – У нас друг есть, он сын немецкого антифашиста. Его отец в тридцать шестом году должен был участвовать в Зимних Олимпийских играх в Германии. Только не в олимпийском виде спорта, а в демонстрационном показе.

– Да, – поддержал друга Герасимов. – Это были соревнования военных патрулей, гонка на лыжах с тяжелым ранцем за спиной и стрельба из винтовки. Антифашисты готовили выступление, в процессе которого хотели обличить нарождающийся нацизм в Германии, показать миру, что коричневая чума надвигается. Но гестапо добралось до них раньше. Отец нашего друга сумел бежать в Советский Союз. Он рабочий, занимался с нами!

– Так, стоп! – Слюсарев поднял руку. – Так вы умеете быстро бегать на лыжах и метко стрелять? У вас что, есть значки ворошиловских стрелков?

– Не успели сдать нормы на значок. Но мы готовы, у нас получится. Разрешите, товарищ капитан?

– Ладно, – Слюсарев, покусывая губу, смотрел на молодых ребят.

Он считал их ни на что не годными солдатами, тщедушными, совершенно неспортивными. После призыва они попали не в строевую часть, а в комендантскую роту.

«А ведь это выход, – понял вдруг капитан. – Если эти парни успеют добраться то нужного места первыми, то пусть не задержат, не уничтожат диверсантов, но хоть спугнут их, заставят изменить маршрут движения. Да просто стрелять начнут, шум поднимут, а это уже не так и мало».

– Комсомольцы? – строго спросил Слюсарев.

– Так точно! – хором отозвались красноармейцы.

– Вот что, братцы, – капитан понизил голос. – Верю в вас! Видите, застряли мы тут. Трудно успеть нам к поселку в назначенное время. А без этого вся операция может полететь в тартарары! Уйдут эти гады! Вы успейте, хоть как-то задержите врага, если увидите его. Стрельбу поднимите, кричите громче, чтобы видимость была, будто вас там взвод или даже целая рота. А мы постараемся напрямик, по снегу!

– Мы поспеем, товарищ капитан, – заверил командира Тягунов. – Можете на нас положиться!

– Давайте, хлопцы! Только в направлении не ошибитесь!

– Мы умеем по азимуту ходить! – бодро проговорил Герасимов и вслед за другом вскинул ладонь к шапке-ушанке.

Красноармейцы повесили винтовки на шеи и поспешили к поселку. Они то бежали, то переходили на быстрый шаг. Дорога, укатанная колесами грузовиков и гусеницами тракторов, была удобнее, чем снежный наст, на котором то и дело проваливались ноги.

– Валька, ты что удумал? – спросил Герасимов друга, когда они удалились от своего подразделения. – Ты же не дойдешь, у тебя нога толком не срослась после перелома.