– Не ерничай! – рассердилась Даша. – Арефьев умер! А ты паскудничаешь, фиглярничаешь, как дешевый паяц!

– Паяц, говоришь? – Оляля скривился и отошел к окну. – Я, может, оттого и фиглярничаю, что Олеговича не стало. Может, моя душа на пару с его душой отлетела.

– Прости, Лялечка, ради бога, прости! – Даша подошла и обняла его за плечи. – Я до тех пор, пока не увижу его в гробу, не поверю, что он умер. Меня вчера к нему не пропустили. Я два часа умоляла главного врача, доллары совала, он мне чуть по морде не съездил, потом водкой напоил, но Дмитрия Олеговича так и не разрешил повидать. – Слезы потекли ручьем, и она уткнулась лицом в необъятную грудь Оляли.

Он гладил ее по голове и ласково приговаривал:

– Дашка, раззява! Зачем ты лекарю доллары совала? Тебя ж могли в ментовку забрать.

– Я не подумала. – Она всхлипнула и вытерла слезы кулаком. На нем отпечатались черные полосы. Свитер Оляли тоже был в грязных разводах. Слезы русской бабы не выдерживала никакая, даже суперстойкая заграничная тушь. – Прости, – снова прошептала она и вдруг спохватилась: – Что-то я оплошала сегодня! Надо было забежать в магазин. У тебя наверняка пустота в холодильнике, а я приехала в гости до вечера.

– Видно, Влад звонил, вот ты и слетела с катушек. – Оляля как всегда поразил ее своей проницательностью.

– Звонил, – с вызовом произнесла Даша, – и что из того?

– Он у меня недавно был. – Оляля сел на диван и хлопнул рукой по пледу, приглашая ее сесть рядом. – В знатоки искусства записался. Веселый такой, разговорчивый. Очень удивился, что я не пью, он, оказывается, с собой две бутылки «Хеннесси» приволок да закуси всякой целую корзину. Шибко богатый стал. Только все это на пару с бабой и умяли.

– С к-какой бабой? – помертвела Даша.

Оляля как-то искоса посмотрел на нее и усмехнулся:

– Да не с той, о которой ты думаешь. Но красивая, страсть прямо! А уж как перед Владом извивалась, то ножку обнажит из-под шубки, то грудью к плечу прижмется. А как выпили, так и вовсе на нем повисла. – Он посмотрел на Дашу. – Девочка, не страдай по этому мерзавцу! У него что хрен, что хвост всегда пистолетом. И, помимо той девки, наверняка еще с десяток шлюх имеется.

– Откуда эта баба взялась? – спросила Даша хрипло. Гриша, сам того не ведая, ударил ее прямо в солнечное сплетение, да так, что перехватило дыхание. И она едва обрела способность дышать.

– Да сучка одна из галереи. Новая Мишкина б… Манька ее послал, чтоб она помогла твоему Пистолетову картины в офис и в дом Марьяша выбрать. Тоже мне эстет нашелся, вздумал культуру в бандитские массы нести.

– Марьяш не бандит, – заступилась Даша за молодую акулу отечественного бизнеса. – Говорят, очень талантливый мальчик, экономический вундеркинд. У него на лбу это написано.

– Эх ты, провинция! – Оляля постучал согнутым пальцем по ее лбу. – На заборе тоже бывает кое-что написано, а заглянешь – дрова лежат. Давно известно, что одной умной головой такие бабки не сколотишь. К умной голове острые клыки и длинные когти требуются, чтобы порвать, как кобель фуфайку, всех, кто мешает. И еще хвост лисий нужен, чтоб следы заметать. Ты знаешь, какое у него погоняло?

– Погоняло? – удивилась Даша.

– Ну кликуха, кличка! Меня Паша Лайнер просветил. Марьяша в народе Хенде Хох прозвали.

– Хенде Хох? Руки вверх? – еще больше изумилась Даша и вдруг поняла и рассмеялась. – Это точно! Компания «Русские Крылья» – «РуК». – И процитировала слоган, который навяз в зубах не меньше, чем реклама пресловутого «Сникерса»: – «Русские Крылья» поднимут вас вверх, туда, где удача, туда, где успех!»