Он достал фонарик и подошёл. Я по инерции зажмурилась. А потом услышала голос:

– Евгения Владимировна, откройте, пожалуйста, глаза. Мне нужно проверить зрачки на реакцию.

– А-а-а, конечно.

Врач, естественно, понял, что мне неприятны его прикосновения, и я ничего не могу с собой поделать.

– Всё в порядке, зрачки прекрасно реагируют на свет. Теперь только покой и сон, а сейчас выпейте любое обезболивающее. А я поехал…

– Нет, – вырвалось у меня.

Они оба обернулись.

– Что-то ещё, Евгения Владимировна? У вас где-то болит, или есть какие-то вопросы? – спросил врач с подозрением.

– Нет-нет, со мной в-всё в порядке… А не м-могли бы вы меня п-подбросить домой, если, к-конечно, в центр п-поедете?

– Я живу за городом, но, если вы настаиваете…

– Нет, не беспокойтесь, Юрий Борисович, я отвезу Евгению Владимировну сам, – сказал Дима твёрдо, внимательно посмотрев на меня. – Пойдемте, доктор, я вас провожу.

И они вышли. Я действительно не хотела оставаться с Дмитрием наедине, ведь ещё ни разу после того случая не находилась одна в замкнутом пространстве с мужчиной. Я готова была расплакаться и опять до боли закусила губу так, что почувствовала солёный привкус крови.

«Нет, только не реветь, нужно собраться. Всё будет хорошо».

5. Глава 5

Он

Мы вышли с доктором на крыльцо и вдохнули свежий прохладный вечерний воздух.

– Что с ней могло случиться, Юрий Борисович?

Я говорил и смотрел в небо. Оно было удивительно чистым с россыпью звёзд на небосводе. Красиво.

– Её крики, предполагаю, не из-за сегодняшнего удара головой? – повернулся и пронзил взглядом врача.

– Как вам сказать, молодой человек? Думаю, что её неадекватная реакция – последствия старой травмы, но никак не связанной с какими-либо ушибами черепной коробки или других частей тела.

– Что вы имеете в виду?

– А я имею в виду, дорогой друг, что это результат сильного душевного потрясения, возможно, вследствие совершённых когда-то с ней физических действий принудительного характера. И нам с вами лучше не знать, что могло произойти с Евгенией Владимировной такого, после чего взрослая, довольно-таки симпатичная женщина шарахается и до потери сознания боится мужчин. До свидания, Дмитрий, свою часть работы я выполнил, теперь вам остаётся только напоить её теплым, желательно успокоительным чаем, потому что ей необходим обильный питьевой режим, и доставить домой в целости и сохранности, а еще посоветовать хорошенько выспаться.

И он ушёл, а я остался стоять на крыльце, сжав руки в кулаки и пытаясь бороться с внезапным приступом неконтролируемой агрессии.

«Вдох-выдох, вдох-выдох», – как говорил доктор.

«Вдох-выдох», – не помогало.

Мне хотелось крушить всё, что попадётся под руку. Что же с ней произошло? Что за звери могли сотворить такое, из-за чего красивая девушка в двадцать семь лет почти «похоронила себя»? Пряталась за дурацкими очками и не менее дурацкой одеждой, боялась оставаться с мужчиной наедине.

Если бы встретил её обидчика или обидчиков, то убил бы, наверное. Для меня было большой проблемой контролировать свои эмоции.

Вернулся в дом и тихо прикрыл дверь. Женя так и сидела, поджав под себя ноги, в обнимку с подушкой, прислонив её к себе, как щит от всех. И от меня в том числе, как будто я тоже мог её обидеть. Ярость накрыла новой волной. Да я бы никогда не причинил ей вреда! Ведь, как никто другой, хотел защитить от всех, кто представлял бы для неё угрозу. Мне дико захотелось обнять Женю, погладить по волосам и вдохнуть только ей присущий сладкий аромат цветов.

Я не мог уже изменить её прошлое, но мог поменять будущее и совершенно чётко это осознавал. Я должен был помочь Жене раскрыться, подсказать, как расправить крылья и превратиться из запуганного, одинокого, потерянного утёнка в грациозного лебедя, кем она на самом деле и являлась.