Потянулась, поцеловала меня в щеку. Вместе мы были уже четыре года и оба воспринимали это как данность, но Ева уже хотела замуж, а мама хотела внуков. Я лично хотел землю с озером.

— У меня сделка на носу.

— Зай, я не знаю, зачем тебе нужна эта разваленная турбаза. Колхоз всеми забытый.

Когда-то, когда я еще делился с ней с ней своими планами и мыслями я свозил её туда. Показать. И стоящий на холме дом деда, и запорошенное по осени листьями озеро, с парой рыбаков на резиновых лодках, и саму базу. Тогда Ева ещё притворялась, что поддерживает меня во всем. Это ей давно уже надоело.

Мне тоже надоело стараться ради нее. Все равно мы знали, что будем вместе. Когда нибудь поженимся. Заведём пару детей и спихнем их на нянь. Будем жить каждый своей жизнью. Просто потому, что нам так удобно. Мы привыкли друг к другу. Знаем, чего ждать. Мы из одного круга общения. Наши родители дружат. Мне просто нужно сделать ей предложение, а потом уже делать ребёнка.

Но сначала я куплю эту землю. И построю на ней свой дом. Хотя нет, в своих фантазиях я жил именно в доме деда. Еще до революции построенный, высокий, гордо стоящий на холме. Это был хороший дом, он приносил живущим в нем счастье. В счастье я не верил, я верил в стабильность, но дом был прекрасен.

Я проснулся в шесть без будильника. Ева спала, идеальное ее плечо чуть мерцало, отражая тусклый свет уличных фонарей. Шавка проснулась тоже, сверкала глазами из темноты, скалила зубы.

— Сгинь, — шёпотом попросил я.

Нашарил в темноте тапки. Чистил зубы, стараясь быть тише, чтобы не разбудить Еву. Не потому, что мне было жаль ее сна. Мне просто не хотелось с ней разговаривать. Кофе решил выпить в отеле. Заспанная работница вручила мне куртку в чехле. От чехла я избавился в машине — просто повешу куртку, как было. Припарковался, вошел снова через пожарный вход. В отеле тихо. В служебном коридоре равнодушно горят лампы. Горничные подойдут только минут через сорок, в их вотчине сейчас никого не должно быть.

Я потянул на себя дверь. Потом подумал — в тот момент можно было сбежать, хотя отродясь я ни от кого не бегал, тем более от рыжих девчонок. Она стояла в коридоре. Ну, как стояла — прыгала на одной ноге, стягивая с себя колготки. Шкафчик еще закрыт на табуретку сложены блузка и юбка, на полу валяются туфли.

Воробейкина сразу подняла голову и меня увидела. И пуховик в моих руках.

— Вы не маньяк, — воскликнула она. — Вы фетишист! Чертов фетишист! Верните мою куртку, извращенец!

Потом до нее дошло, что стоит она в наполовину снятых колготках, трусах и лифчике девственно белого цвета и весьма скромного фасона. Тем не менее, прикрылась. Я успел разглядеть, что веснушки спускались до самого лифчика, правда не так тесно, как на лице, на животе они имелись тоже.

Ну, вот как мне ее теперь располагать?

11. Глава 11. Катя

Босс стоял с моей курткой в руках, я стояла напротив, прикрывая свои, сомнительных размеров, прелести.

— Так и будете стоять? — спросила я.

Не то, чтобы я так уж стеснялась — белье на мне было весьма пуританское, многих купальников скромнее. Скорее я понимала, что нелепо выгляжу со своими спущенными колготками.

— Я не фетишист, — все же сказал мой босс. — Вы не привлекаете меня сексуально, ваша куртка тоже.

— Тогда зачем она вам?

— Решил загладить свою вину и прокатил вашу куртку до химчистки. Теперь она выглядит так же, как до встречи с лужей, а может и чище.

Надеюсь, это не значит, что и мне ему нужно ущерб компенсировать. Замену стекла в автомобиле я не вывезу, если только почку продам. А кому мои почки нужны?