Отец уже вышел, а Игнат стоял на пороге комнаты и с ненавистью смотрел на меня. Я уже знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Заказы отнесешь сама, а потом заберешь продукты. Я оплачу по дороге в колледж. Но готовить не смей… Я не хочу ужин с кровью…

— У меня нет кредитов на аэробус,— тихо сказала я.

— Пешком дойдешь! Не маленькая,— прошипел брат и вышел.

Я понимала, что и пешком едва дойду, потому что все внизу живота болело, а каждый шаг отдавался резью где-то ниже пояса. Но, зажмурившись и собравшись с силами, осторожно оделась, распустила волосы, чтобы немного прикрыть лицо и, не позавтракав, вышла из дома…

* * *

Я вернулась только после обеда. Игнат уже был дома, и не один.

В столовой слышалось несколько голосов. Я тяжело опустила пакет с продуктами на пол и уставилась перед собой в мертвую точку. В груди жгло, а в мыслях, не переставая, крутилось: «Эс карра ниен эхь!»

— Кажется, рыжая притащилась…

Из столовой вышел Игнат и оглядел меня с ног до головы. Долго молчал, а потом фыркнул:

— Ну и жалкое же зрелище…

Стиснув зубы, я медленно перевела взгляд на него и за него. Ужасно мешали смотреть вспухшие веки: глаза словно выпирали наружу, приходилось делать усилие, чтобы моргать.

— Фу-у-у! Какой ужас!— вскрикнула девушка за плечом Игната (кажется, его однокурсница) и скривила лицо, будто от отвращения.

— Да что там такое?— удивленно спросил дядя Иван и тоже показался в дверном проеме столовой.— Ох ты ж!..

Но я больше не отвернулась, а, напротив, повернулась ко всем и склонила голову набок, глядя им в лица.

— Что уставилась? Ты не могла раньше прийти? До Торго час ходьбы. В холодильном шкафу пусто. Дядю Ивана нечем накормить!— возмутился Игнат, отводя глаза: ему противно смотреть на меня.

Но я молчала.

— Да не ворчи ты на сестру, и без того вон… не повезло,— проговорил дядя.

Игнат, недовольный упреком, выхватил пакет с продуктами и ушел в столовую. Неизвестная девушка, переминаясь с ноги на ногу, смотрела на меня все с тем же отвращением и жалостью.

— Ты говорил, что она сломала нос, но не думал, что ее раздует, как жабу… Помнишь таких уродливых гадов на Земле, Игнат?— хмыкнул дядя Иван, и моя надежда на чистое сочувствие хотя бы одного человека испарилась.

— Они такие мерзкие?— поинтересовалась девушка, отвернувшись от меня, видимо, тоже родилась здесь.

— Да, жуть: уродливые, скользкие, мерзкие, вонючие и абсолютно бесполезные твари, только всем мешали,— стал перечислять дядя, а я чувствовала, что все это обо мне. Потом он подошел, потрепал меня по плечу и усмехнулся:— Надеюсь, ты не останешься с таким лицом? А то кто ж тебя выберет в жены?

— Да ее и не выберут,— отмахнулся Игнат, выходя из столовой.— Кому нужна рыжая уродина, да еще и больная на всю голову? Что ни скажи, уставится в пол или в окно и молчит. Как ее еще в центр для умственно отсталых не забрали…

— Пойдемте в чайную, угощу вас обедом,— решил дядя и взялся за дверную ручку.

— Пойдем. Смотреть на это невозможно,— согласился Игнат и указал мне пальцем на лестницу.— А ты — марш к себе!

Я отступила к стене. Все вышли. Дверь медленно закрылась за ними. И в последнюю секунду послышался голос девушки:

— Твоя сестра теперь никому не будет нужна. Она и не девственница, судя по тому заключению, которое дал врач…

— Неудачница,— засмеялся Игнат.— Если и поступит в колледж, то после него будет прислуживать кому-то из высшего сословия, если повезет. А нет, всегда будет на посылках… Курьером у отца…

Дверь захлопнулась. Все шумы с улицы стихли. Я сглотнула и, только сейчас ощутив, что больше не могу стоять на ногах, прислонилась к стене, на которой висело зеркало. И тут же отшатнулась, испугавшись своего отражения. Я резко попятилась и остановилась, увидев себя в полный рост.