— Дальше.

— Ты тоже так делал?

Дик вздохнул.

— Собирался. Не успел. Но для этой цели выбрал всё-таки золотую монету.

— Зачем? Для особого шика? — засмеялся Гоша.

— У нее край толще.

— А почему не успел? Передумал? Тоже кто-то помог?

— Можно сказать и так. Обстоятельства помогли. Хотел поскорее закончить ужин, чтобы заняться важным испытанием. Так увлекся идеей, что забыл об осторожности, а это было в лесу... Меня заметили, и военной заставе пришел в голову тот же способ заставить меня говорить. Правда, монета была уже не золотая…

— Чего они хотели? — напряженно спросил Гоша, очень легко и со всеми подробностями представляя себя на месте Дика.

— Узнать, связан ли я с мятежниками, и где их стоянка. Думали, что меня выслали на разведку… и правильно думали.

— Ты закричал? — после паузы спросил Гоша.

Дик усмехнулся:

— Нет. Мне так легче. Ты тоже не закричал бы. Ты втянул воздух сквозь зубы, я слышал. Всё зависит от того, делает человек в момент сильного напряжения вдох или выдох. На вдохе кричать невозможно, горло сжимается.

Но я дергался, как бешеный поросенок, втроем не могли удержать. Сначала. Потом подумал: "Ты же, дурак, сам хотел. Вот и получай…"

— Шрам остался?

— Ты на нем висишь.

— Покажешь?

Когда они осторожно прошли в дом, чтобы не разбудить Лину и Береникса, Гошка зажег лампу на кухне. Дик снял куртку и закатал правый рукав рубашки. Чуть-чуть ниже локтевого сгиба белел тоненький шрам, оставшийся лишь потому, что на внутренней поверхности руки кожа намного тоньше.

— Почти не видно, — Гошка погладил след пальцем.

— Что ты хочешь, — заметил Дик, — прошло тысячу двести лет. Если точно, тысячу двести восемь. Руки убери. Не карта пиратского клада, чтоб меня так читать! — хмыкнул он, отдергивая руку, когда Гошка скользнул пальцем ниже, к запястью, пересчитывая множество старых почти сгладившихся рубцов, которые пересекал самый свежий след от когтей последнего дракона, полученный только месяц назад.

— Ты боишься щекотки? — сообразил Гоша и, получив утвердительный знак, закрыл лицо руками и затрясся, стараясь подавить смех. — Я тоже, — наконец признался он, чтобы Дик перестал возмущаться, мол, ничего в этом настолько смешного нет, чтоб так мерзко хихикать.

— Но, согласись, — заикаясь, вымолвил Гоша, — это очень смешной контраст: ты можешь выдержать ТАКОЕ, но боишься щекотки!

23. 23.

— Ничего странного, — ответил Дик. — Ее тоже могу выдержать, естественно, но не могу не заметить. Нервам в любом случае не всё равно, разрываешь их или только щекочешь. Думаю, урок на сегодня окончен?

— И какая у меня оценка? — обреченно спросил Гошка, в то же время не чувствуя ни малейшего огорчения, что не довел свой опыт до конца.

— Нормальная, — ностальгически улыбнулся Дик. — Достаточная для поступления в орден. Если б знал, Гошка, как не хочется, чтоб ты этот экзамен когда-нибудь сдал на "отлично"…

— Ну, знаешь, если придется, провалить его мне тоже не хочется! — насупился Эгер. Подумал и сказал, что теперь, по крайней мере, он больше не будет бояться.

— Само собой, теперь не будешь. Ты ведь дал мне руку.

— Это же только спектакль! Последние капли гордости, — хмыкнул мальчишка. — Я жутко боялся внутри…

— Не про то, — перебил Дик, снова протягивая ему ладонь для рукопожатия: — Вот про это. Ты пожал руку своему палачу… Значит, для тебя это не больше, чем спортивное состязание. Кто кого. Как жертва ты их уже просто не сможешь бояться.

— Ха! Это я только тебя не боюсь! Я тебе доверяю! А была бы на твоем месте королева Дина?..

— Разве раскаленная монета в ее руках стала бы ещё горячее? — внимательно глядя ему в глаза, медленно спросил Дик. — Или в моих — холоднее?