«Я его ненавижу! Я хочу забыть Меча! Я больше не верю в любовь! Никогда в жизни я больше никого не полюблю!»

Мечислав дёрнулся, будто только что получил пощёчину. Что же он мог такое сделать, чтобы девочка-подросток так его возненавидела? Вроде бы никогда её не обижал и всегда был приветлив. Что бы там ни было, он очень надеялся, что сейчас у неё всё хорошо.

– Ме-е-еч! Даже не пытайся соскочить с готовки!

– Да я ищу!

Дневник отправился на полку, а погружённый в свои мысли парень продолжил поиски. Сервировочный столик нашёлся на самом заметном месте, словно всё это время посмеивался над неудачными попытками какого-то человечишки разглядеть его среди прочего забытого хлама.

– О! – обрадовался Вадим, принимая находку. – Пасип! Слышь, Меч, что с рожей? Тебя там пауки покусали?

– Ничего, – буркнул друг и принял эстафету в нарезке всевозможных сыров. – Слушай, Шелест, ты вроде говорил, что сегодня твоя сестра должна быть.

– Улька? – Он отправил в рот кусочек сырокопчёной колбасы. – Ну да. Мамка её уломала.

– Вы с ней редко видитесь?

– С мамкой?

– Шелест, не строй из себя идиота.

– Никого я из себя не строю! – по-детски надул губы Вадим. – Я правда не понял. С Улькой, да?

– С Улькой, с Улькой. – С разделочной доски сыр перекочевал на широкую фарфоровую тарелку.

Именинник призадумался:

– Ну… Три раза в год я её точно вижу. На мамкин ДР, на её, ну и на мою днюху тоже. Только она обычно меня с мамкой в кафехе какой-нибудь поздравляет, а в этом году мамка её как-то уболтала.

– Она сюда не приезжает?

– Да что-то как-то нет. – Вади почесал затылок рукояткой ножа. – Они с Каролинкой терпеть друг друга не могут. Один раз так проорались, что даже батя боялся из кабинета выйти. Вышел потом и люлей мне отвесил, что я баб не разнял. А оно мне надо?

– Да ладно!

– Ага! Батя с Каролинки, как это, пылинки сдувает, а она тянет из него бабосики. Ну, мне по барабану. Главное, что меня особо не трогает. А так у них любовь-моковь и прочиё старпёрские радости!

– А Каролина что? Любит твоего папу?

– Да фиг её разберёт. – Нож полетел в мойку к остальной посуде. Посудомоечной машиной Вадим пользоваться не умел и учиться не собирался. – Бате дома она не изменяет и на том спасибо.

Мечислав на миг замер, а потом с силой вонзил вилку в кусочек сыра и почти не жуя проглотил его.

– А Ульяна?

– Что? Я ж уже сказал.

– Есть у неё кто-нибудь?

Вадим снова почесал затылок.

– Не знаю… Вроде бы нет никого. Мамка не рассказывала.

– Ты о своей сестре хоть что-нибудь знаешь?

– Знаю! – оскалился именинник. – Фамилию, имя и отчество!

Погода потихоньку начинала портиться, того и гляди, начнётся метель. Теперь уж точно не стоит задерживаться, хотя Ульяна и так не собиралась. Припарковавшись около забора, она вышла и потянулась. За не слишком долгую поездку её мышцы успели затечь – сказывалась дешевизна машины. Рядом с крутыми тачками скромный серебристый автомобильчик выглядел жалко, но девушке на всю эту элитную мишуру было глубоко наплевать – в детстве наелась.

Странно было возвращаться в дом, в котором прожила четырнадцать лет и несколько месяцев. Нет, Ульяна и позже сюда заходила, но лишь ненадолго и только в качестве гостьи. И старалась тогда, когда не было Каролины. Когда был последний раз? Два года назад?

Ворота открылись, и из них вышел широкоплечий мужчина, полностью одетый в чёрное.

– Дядя Митя!

На суровом лице охранника расплылась широкая улыбка.

– Ульянка! – Он крепко обнял девушку и расцеловал в обе щеки. – Похорошела-то как! Вся в мать!

– Спасибо, дядя Митя! – Ульяна протянула старому другу пакет. – Тут тебе мама пирожки передала. Всё, как ты любишь.