Олинн увидела цепочку факелов, движущихся по стене крепости, и, слыша звон клинков, не понимала только одного: кто и с кем дерётся? Днём всё было спокойно, вокруг никого, ворота заперты, и если враги проникли в крепость, то как?!

Но бой шёл недолго. В замке оставался лишь небольшой отряд Харальда, а врагов, по-видимому, было много. И когда на рассвете Олинн увидела, что на восточной башне больше не развевается штандарт Олрудов, а по стене ходят люди в кольчугах и зелёных плащах, то поняла, что замок пал. И почти сразу над башней взвился новый штандарт – зелёное дерево на белом фоне. Герб короля Гидеона.

Весь день Олинн промаялась, металась от двери к окошку, пытаясь понять, что происходит, даже в дверь стучала, но после ночного боя в замке стояла подозрительная тишина. Ближе к вечеру раздался лязг цепей, опустился мост, и по дороге на юг устремился небольшой отряд всё в тех же зелёных плащах.

А вслед за этим к ней пришла Ульре. Старая экономка раскачивалась, как гусыня, и оказалась слегка навеселе, видно, что хлебнула мёда, и немало. На голове у неё был намотан старый шерстяной платок, и такой же повязан на поясницу, и от ходьбы по лестнице раскраснелись щёки. Она отперла дверь, гремя огромной связкой ключей, и кликнула Олинн.

— Выходи уж! Насиделась.

— Что случилось?! – воскликнула Олинн, стремглав выскочив в коридор.

Оглянулась и увидела, что внизу у лестницы стоит мужчина в кольчуге, с гербом Гидеона на наручах.

— Новые хозяева у нас, — буркнула Ульре, запирая кладовую и демонстративно потирая рукой поясницу. – И дел по горло. Так что мне помощница нужна, а то я уж с ног сбилась за сегодня, спину ломит так, что того и гляди, упаду. Платок надень, — Ульре подмигнула ей и сунула в руки старый дырявый платок. — Подумаешь, ты лишний кусок взяла с кухни! Тармол уж что-то разлютовался, хромой пень! Посидела, и хватит, думаю, поняла уж всё! А нам велено готовить пир, скоро прибудет сам король, а я тут не набегаюсь одна. Пошли.

Последние слова она произнесла нарочито громко, чтобы воин на лестнице точно услышал.

— Ну, чего застыла? Идём! – Ульре подтолкнула Олинн, и сама заковыляла следом.

Олинн понимала, что Ульре пошла на обман, чтобы её освободить. Но новым хозяевам, наверное, всё равно, как там младшая экономка обкрадывала ярла, пирожок взяла с кухни или забралась в сокровищницу, так что… можно сказать, что ей даже повезло.

— Спасибо! – шепнула Олинн, когда они спустились по лестнице к кухне.

— Ладно тебе благодарить-то. Ещё не знаю, что будет дальше. Платок вон на голову намотай,  да посильнее, а то ходят тут эти – зыркают, — Ульре втолкнула её в кухню и закрыла дверь.

Лицо у Олинн было грязным, всё в муке и пыли, но Ульре советовала ей не умываться, походить замарашкой и дала ещё драный, заляпанный передник длиной почти до пола, который скрывал фигуру. Так она меньше привлечёт внимание чужаков.

В кухне было полно народу, и все шептались, обсуждая то, что произошло. Ульре сунула ей кусок хлеба и миску похлёбки, но когда Олинн услышала подробности захвата замка, то у неё едва ложка не выпала из рук. Главная кухарка, толстая Исгерд, зловещим шёпотом поведала ей, как южане проникли в замок посреди ночи, бесшумно, как нетопыри. Они пробрались по тайному ходу с реки, прямо наверх, к покоям ярла, и напали на стражу. И что в этот момент в замке всё ещё находились эйлин Гутхильда и её дочери. Они должны были уплыть, но риг-ярл Освальд обманул Белого Волка, и лодки ни за кем не прислал. Пока ярл Римонд бился на Красном пороге, коварный Освальд подписал с королём Гидеоном мировую, отдав ему Олруд и Бодвар, и всю южную часть Илла-Марейны в обмен на то, что дальше его войска не пойдут. Может, риг-ярл так хотел избавиться от соперника, а может, и правда, король Гидеон так силён, как он нём говорят.