– Тимофей…

Я сделала небольшой шажок по направлению к нему и успокаивающим тоном проговорила:

– Хорошее имя… Тимофей. Ты отведешь нас к своему деду, Тима?

От этого моего ласкового «Тима» в глазах у пацана что-то метнулось, будто мое слово раскаленным угольком попало на сухую солому. И в его взгляде появилось такое отчаянье, словно какая-то, невысказанная, глубоко спрятанная в его душе боль, рвала его изнутри на мелкие клочья. У него затряслись губы, и он еле сумел вытолкнуть из себя:

– Дед умер… – Неожиданно он, вдруг, всхлипнул, словно маленький, и выдохнул: – Убили его…

Едва сумев выговорить эти страшные слова, он опустился на землю, словно ноги не держали его, и, обхватив голову двумя руками, затрясся крупной дрожью. Я кинулась к парню, опустилась перед ним на колени и, обхватив его за плечи, принялась говорить тихо всякие глупости, на тему «ну чего ты» и «все будет хорошо». Да, собственно, было не особо важно, что сейчас, в данный момент, было говорить. Сами слова совершенно не имели никакого значения, только интонации успокаивающего и сочувствующего голоса, только тепло моих эмоций, извечных эмоций всех женщин в мире, которые хотят защитить и утешить. А мужчины стояли, растерянные, несколько обескураженные, не зная, что предпринять. Мальчишка стал понемногу успокаиваться. Поднял голову, вытирая тыльной стороной ладони сухие щеки, и пробурчал, пряча от меня взгляд:

– Я в норме…

Я про себя вздохнула. Какая там, к чертям собачьим, «норма»!! Парень был в шоке, причем, не в том, который употребляют медики, касающегося физического тела человека, а совсем в другом, в тяжелом, изнуряющем и выматывающем силы, шоке души. И без долгого разговора тут было не обойтись. Его нужно было как-то, не то, чтобы, отвлечь, а переключить с собственных переживаний, на другие, которые касались либо других людей, либо какой-то ситуации. В общем, нужно было, чтобы он перестал себя жалеть. Это всегда помогало и всегда срабатывало. И я задала вопрос:

– Ты где живешь?

Он недоверчиво посмотрел на меня, и пробурчал охрипшим голосом, мотнув головой себе за спину:

– В доме деда…

У него опять затряслись губы, и я поспешно спросила, изображая удивление:

– Так дом на замок закрыт и ставни заколочены. Ты что, призрак, сквозь стены проходишь? – И улыбнулась, давая понять, что это шутка.

В таком состоянии человек не понимает разницы между шутками и серьезными разговорами. Мальчишка понял верно. Едва заметная улыбка тронула уголки его губ:

– Почему призрак… Там задняя дверь есть.

Тут встрял Игорь.

– Так там тоже замок висит, мы с Кириллом проверяли…

Тимофей грустно усмехнулся:

– Висит… Для чужаков. Только там есть маленький секрет… А ставни я не открываю, ну, чтобы те… другие… – Он запнулся на половине фразы и замолчал. А в его глазах опять заплескался страх. Я сжала его плечо, мол, не бойся, мы с тобой, Он трудно сглотнул и закончил: – Чтобы ОНИ подумали, что в доме никто не живет…

Тут вступил Кирилл.

– А что, они возвращались? – Его голос звучал настороженно.

Парень испуганно вскинул на него глаза:

– Нет… Но я читал, что преступника всегда тянет на место преступления. ОНИ непременно вернутся, и тогда… – Он сжал кулаки. В его глазах, смотревших прямо перед собой в одну точку, полыхнул гнев. Он прошептал, словно давая клятву самому себе: – И тогда я их убью…!!

У меня, от того, как он произнес эту последнюю фразу, мураши побежали по всему телу. Мои мысли заметались, как блохи на горячей сковородке. Нужно было во всем как следует разобраться, иначе, мы можем наделать массу глупостей, которые обойдутся нам очень дорого. Поэтому, поднявшись на ноги, я внесла дельное предложение. Глядя на сидевшего мальчишку сверху вниз, проговорила весьма решительно: