3. Москва, как много в этом слове!

Оставалось всего тридцать минут до прибытия в Москву, а я так и не достала из сумки косметичку, чтобы придать заспанной физиономии столичный вид: голливудской улыбки мало, надо ещё и брови серьезными сделать. У всех лица сосредоточенные, в глазах отражаются немыслимые мыслительные процессы — даже у тех, кто едет в Москву всего лишь прошвырнуться. Конечно, ажиотаж начнётся со следующей недели, когда Москва засияет новогодними огнями, и это к лучшему — иначе мне бы ни в жизнь не удалось поменять билет и приехать на день раньше, чтобы встретиться с моей Кошкой не в зале аэропорта, куда бы она точно примчалась на крыльях женской дружбы. Или покровительствующей матроны. Да и ладно — неравнодушных к твоей душеньке людей так мало, что гордо вздергивать носик лишнее!

Я лечу на Гавайи — теперь мне есть, что противопоставить ее успеху на личном и профессиональном фронте. У нее один любимчик, пусть и законный, а у меня в каждом романе новый любовник, пусть и выдуманный, зато безупречное совершенство, ах ты ёшкин-кот, масло масляное! И никаких слащавых лиц, а тут — целый вагон людей, да ни на ком придирчивый взгляд не остановить, не взять в прототипы хотя бы по внешности. Не Харрисоны Форды, ну не Харрисоны!

И куда все едут? Они едут за мечтами, за мечтами, за мечтами и за запахом кофе… Мои мечты уже исполнились, а одноразовый стаканчик по-прежнему источает благовонный кофейный аромат. Но вот мой блаженный покой взял и нарушил вызов в телефоне: Илона, наверное, уже мерит цокающими шажками здание Ленинградского вокзала. Московские пробки не чета питерским: только и приезжать, что заранее. Вот москвич ни за что бы не согласился на часовой перерыв между самолётами, но мой гавайский дедушка не желал лететь на свой остров в дождь да еще в темноте. И я не хочу — кто же знает, какой надежности у аборигенов воздушный флот. Аэрофлот, не подведи!

Вот Сапсан, как часы английской королевы. Через неделю назначили бы с Кошкой встречу под ёлкой, как в прошлом году, а сейчас она будет выискивать в бегущей толпе мою красную шапку. Жаль, конечно, что не увижу праздничную столицу — не отправлю гулять по ней новых героев. В прошлом году на вокзале установили высоченную елку — в четыре человеческих роста, и украсили поделками детей железнодорожников. Хэндмэйд! Ох, и дурочка же я…

Конечно, еще не ярмарочное время, но надо было заглянуть в антикварную лавку и привезти в подарок мистеру Бойду советских ёлочных игрушек. Наверное, его русская жена посчитала бы это хламом из своего прошлого, но без её осуждающего взгляда, думаю, американский дедушка оценит такой презент по достоинству и даже позволит мне самой украсить рождественскую ёлку моею сосулькою… Спросить Илону, где здесь барахолка? Вот сейчас и спрошу…

Ой, а это мой дедушка: улыбка до ушей, глаза горят… Где он, непонятно — лицо во весь экран, говорит явно с телефона.

— Джулия! — почти орёт. — Я сумел поменял тебе билет на Юнайтед на шесть вечера, так что у тебя в запасе будет три часа. Меня убедили не рисковать — вдруг на паспортном контроле задержка выйдет, тогда никакие служащие аэропорта не помогут...

— А как же ночной полёт? — чуть ли не с минутными паузами спросила я, не совсем отойдя от шока.

Он бы ещё за пять минут мне самолеты поменял! Конечно, кто платит, тот и билеты заказывает… И всё же это не комильфо. Хотя кто поймёт этих американцев!

— Ничего, — улыбался мистер Бойд. — Ночь так ночь! К часу точно дома будем. Скажи, что я принял правильное решение. Ну, скажи!