Я шел по направлению к озеру и обогнал по дороге нескольких людей. Тому, кто привык к интенсивному движению в моем мире, Македония показалась бы мертвой и пустынной. Я заговаривал с некоторыми людьми, но натыкался на тот же самый языковой барьер, что и с пахарем.

Наконец навстречу попалась запряженная двумя лошадьми коляска, которой правил крепкий мужчина с головной повязкой, в чем-то вроде килта и ботинках с высокой шнуровкой. Он притормозил, когда я махнул ему.

– Что такое? – спросил он на аттическом, немногим лучше моего.

– Я ищу философа, Аристотеля из Стагиры. Где можно его найти?

– Он живет в Миезе.

– Где это?

Человек махнул рукой.

– Ты идешь не в ту сторону. Отправляйся обратно по этой дороге, откуда пришел. У переправы через Боттиею будет развилка, иди направо и придешь в Миезу и Китион. Ты понял?

– Думаю, да, – сказал я. – Далеко это?

– Примерно две сотни стадий.

Сердце мое ухнуло в пятки. Двести стадий – это пять фарсангов, или добрых два дня пути. Я подумал о том, чтобы купить лошадь или повозку, но я никогда не ездил верхом, никогда не правил запряженными лошадьми, и вряд ли я смогу научиться достаточно быстро, чтобы от этого вышел какой-то толк. Я читал о Миезе, местонахождении Аристотеля в Македонии, но, поскольку ни на одной из моих карт ее не было, я предполагал, что это пригород Пеллы.

Я поблагодарил человека, который тронулся дальше, и последовал за ним. Не стану вас задерживать подробностями моего путешествия. Я ночевал под открытым небом, не зная, где располагаются деревни, на меня нападали сторожевые собаки, заживо ели комары. Когда я нашел место для второй ночевки, на меня набросились грызуны. Дорога огибала огромные болота, разбросанные по Эматийской равнине к западу от озера Лудиас. Несколько небольших потоков стекали с горы Бермион и пропадали в этом болоте.

Наконец я приблизился к Миезе, которая располагалась на одном из отрогов горы Бермион. Я устало тащился по длинному подъему к деревне, когда появились шестеро молодых людей на маленьких греческих лошадях. Я посторонился, но, вместо того чтобы проскакать мимо, они натянули поводья и взяли меня в полукруг.

– Кто ты? – спросил один малорослый юноша лет пятнадцати на беглом аттическом наречии. Этот блондин мог бы быть очень симпатичным, если бы избавился от прыщей.

– Я Зандас из Паталипутры, – сказал я, употребив старинное название Патны на Ганге. – Я ищу философа Аристотеля.

– О, да ты варвар! – прокричал Прыщавый. – Мы знаем, что Аристотель думает о таких, как ты, да, ребята?

Прочие присоединились, выкрикивая явно не комплименты и похваляясь тем, сколько варваров они убьют или возьмут в рабство, когда придет время.

Я сделал ошибку, позволив им понять, что я рассердился. Я знал, что это было неразумно, но не мог себя сдержать.

– Если не хотите помочь мне, тогда дайте пройти, – сказал я.

– Не только варвар, но еще и грубиян! – прокричал один из этой группы, гарцуя в неприятной близости ко мне.

– Посторонитесь, дети! – потребовал я.

– Мы должны преподать тебе урок, – заявил Прыщавый.

Другие захихикали.

– Лучше оставьте меня в покое, – сказал я, перехватив посох двумя руками.

Высокий симпатичный подросток потянулся и сбил с меня шляпу:

– Получай, трусливый азиат!

Ни секунды не размышляя, я выкрикнул оскорбительный эпитет на английском и махнул посохом. То ли молодой человек отклонился в сторону, то ли его лошадь шарахнулась, но я не попал по нему. По инерции посох просвистел мимо цели и его конец ударил по носу другую лошадь.

Пони жалобно заржала и сдала назад. Поскольку стремян у него не было, всадник соскользнул с крупа животного прямо в грязь. Лошадь унеслась.