Уве развернулся и порывисто зашагал прочь, тогда бретёр обратился ко мне.

– Ох уж этот юношеский максимализм!

Я махнул рукой.

– Жги, Микаэль. Не сдерживай себя!

– В смысле? – Маэстро Салазар склонил голову набок. – О чём ты, Филипп?

– Сначала ты до крайности раздраконил Марту, затем плюнул в душу Уве. Теперь, надо понимать, пришла моя очередь. Разве нет?

Микаэль лишь фыркнул и без запинки выдал:

Я испустил страдальческий вздох.

– Есть разница между открыть человеку глаза и плюнуть ядом. И потом – чего ты напустился на Уве?

Бретёр подступил ко мне и постучал пальцем по груди.

– Юношеский максимализм! – со значением произнёс он. – У нашего юного друга слишком восторженный образ мысли и слабость к зрелым женщинам в теле. Видел бы ты фру Эмму из Рёгенмара!

Я страдальчески поморщился.

– И что в этом плохого?

– Плохо, что в этом конкретном случае Уве принимает хорошее отношение за расположение иного рода. Понимаешь, о чём я?

– Ты сгущаешь краски!

– Пусть так, зато теперь он точно не наговорит маркизе наивных и нелепых благоглупостей, вроде признаний в искренней и вечной любви, – продолжил настаивать на своём Микаэль.

Я с интересом присмотрелся к подручному. Тот всё понял верно.

– Гадаешь, не придумал ли я всё? – ухмыльнулся он и оттянул ворот сорочки, демонстрируя припухший след укуса. Полукружье оставленных зубами синих отметин прерывалось парой красных ссадин, где кожу проткнули клыки. – Если Адалинда и змея, то определённо не ядовитая, – подытожил маэстро Салазар.

Я никак комментировать его высказывание не стал.

Резиденцию рода цу Лидорф мы покинули в напряжённом молчании, но отнюдь не в тишине. Цокали по брусчатке подковы коней, шмыгала носом Марта, злобно сопел нахохлившийся Уве, беззаботно насвистывал под нос Микаэль. Я постукивал пальцами по луке седла и мысленно выстраивал в голове маршрут. Риерское отделение Вселенской комиссии по этике было конечной точкой пути, но до прибытия туда требовалось посетить представительство ордена Ангельской милости. Братья-ангелисты помимо множества благочестивых дел занимались ещё и проведением расчётов при разного рода сделках, а их долговые расписки полагались ничуть не менее надёжными, нежели векселя крупнейших банкирских домов.

Уве и Микаэля я оставил во внутреннем дворе представительства ордена, а Марту потянул за собой, чем ту немало удивил.

– Зачем мы здесь, Филипп? – насторожилась ведьма, с некоторой даже опаской посматривая на посетителей и монахов.

– С тебя станется сцепиться с Микаэлем, а это не то место, где стоит устраивать скандал.

Марта в ответ на мои слова раздражённо фыркнула, но всё же переборола возмущение и промолчала. Меня подобная выдержка только порадовала.

В представительстве ордена мы в итоге пробыли немногим более часа. Помимо направления Марты Кюстер на факультет тайных искусств Кальвортского университета я оформил поручение на оплату первого года обучения, да ещё попросил составить долговое письмо, поскольку вручать девчонке кошель с золотом представлялось мне идеей в высшей степени сомнительной. А так при необходимости она всегда сможет получить оговоренную сумму в представительстве ордена.

Участие в судьбе Марты обошлось в пять дюжин дукатов, и не могу сказать, что этих денег было совсем уж не жаль, но я решил думать о тратах, как о вложениях в будущее. Обязанный тебе истинный маг – это хорошо, но несравненно лучше, если тебе обязан истинный маг с университетским образованием.