Иванушка не в силах был отвести глаз от саксонок.

Боярин улыбнулся:

– Мы говорим о Гите: «Она реченьки светлей, она солнышка ясней».

Иванушка завороженно кивнул:

– А что говорите о ее девице?

– То же самое. Она еще не помолвлена, – небрежно добавил придворный.

Солнечным утром, спустя пять дней после беседы у князя, Игорь, помолившись, призвал к себе сыновей на утреннюю трапезу.

Они застали его в одиночестве. Вид у него был бодрый, но Иванушка по особому, слегка встревоженному выражению его глаз заключил, что он обдумывал что-то поистине важное.

– Я решил, – объявил Игорь, – что пора вам обоим получить по выделу, подобающему знатному человеку.

Некоторые из числа самых важных киевских бояр даже держали собственные небольшие дворы. Фамильная честь обязывала Игоря снабдить сыновей деньгами, чтобы они по крайней мере ни в чем не испытывали нужды.

– Как вам ведомо, – продолжал Игорь, – князь переяславльский щедро вознаградил меня за службу. Я далеко не беден. – Он помолчал. – Однако, покинув службу у князя киевского, я понес немалые убытки. Оттого мы не так богаты, как я надеялся, а расходы на поддержание должного положения растут с каждым годом. Святополк, ты уже обзавелся собственным хозяйством, а ты, Иванушка, без сомнения, когда-нибудь женишься, и тебе тоже потребуется собственный дом. – Он с мрачным видом помолчал. – Памятуя об этом, я делаю следующее распоряжение.

Оба брата внимали с почтением.

– Из тех доходов, что я получаю от имений, дарованных мне князем, я оставляю себе половину. Вторая половина доходов предназначена моим сыновьям. – Он вздохнул. – По обычаю, я должен был бы оставить большую часть Святополку, а меньшую – Иванушке. Но поскольку Святополк уже получает немалый доход от князя Владимира, тогда как у Иванушки пока нет почти ничего, и поскольку доходы, которыми я могу наделить вас, весьма ограничены – я передаю вам обоим равные доли.

Он замолчал, словно устал после принятия нелегкого решения.

Иванушка уставился в пространство, не в силах поверить своей удаче. Святополк безмолвствовал.

Когда Святополк наконец нарушил молчание, то в голосе его зазвучали ледяные нотки.

– Отец мой, благодарю тебя и склоняюсь пред волей твоей, – тихо промолвил он. – Я служил своему князю и своей семье. Но справедливо ли, что Иванушка, который не сделал ничего путного, вот разве что навлек позор на всех нас, и долги которого мы только что заплатили, получит столько же, сколько и я?

Игорь не отвечал, но Иванушка догадался, что его гнетет та же самая мысль.

Он опустил голову. Святополк сказал правду. И он мог понять гнев старшего брата. Пока он не появился вновь, так сказать восстав из мертвых, все небольшое состояние Игоря должен был унаследовать Святополк. А сейчас его лишают половины того, что причитается ему по закону, – и все из-за глупого бездельника.

– Я уже принял решение, – отрывисто произнес Игорь, давая понять, что далее обсуждать с сыновьями наследство не будет.

На прощание Святополк бросил на Иванушку один-единственный взгляд, в котором тот безошибочно прочитал себе смертный приговор.

Только на следующий день, сидя в уголке рыночной площади, Иванушка обдумал и сделал свой выбор.

Его потрясла давешняя беседа, последний взгляд Святополка и выражение его лица. «Неужели он и вправду так ненавидит меня, и все из-за денег?» – гадал он. Произошедшее с особой силой напомнило ему о том открытии, что сделал он во время своего долгого выздоровления. «Ибо когда я скитался по свету, воруя и претерпевая ужасный зимний холод, – размышлял он, – я думал, что у меня ничего нет. В конце концов, я решил покончить с собой. Только когда я вернулся и обрел любовь своей семьи, мне снова захотелось жить. Выходит, истинно глаголят проповедники: „Зачем этот мир, если в нем нет любви?“» И постепенно к нему пришло осознание того, что сама жизнь есть любовь; смерть же есть отсутствие любви, вот и все.