Скорость его огромна
Женщина приземляется на ногу
Обутую в обувь на высоком каблуке
И снова отталкивается
И снова летит
Электровоз ВЛ10
Преодолел еще двадцать восемь сантиметров
Он стремительно надвигается
Тревога все нарастает
И превращается в панику
Лицо электровоза совсем рядом
Оно изменилось
Электровоз несется стремительно
Преодолевая сантиметры
Он грохочет и дрожит
И лицо его в какой-то момент
Обретает какое-то особое выражение
Оно перекошено судорогой
Отчаяния и ненависти
В нем сейчас воплотилась ненависть
Мировая, глобальная ненависть
Всех неодушевленных предметов
Так называемых неодушевленных предметов
Ненависть к миру людей
Все отчаяние, вся скорбь предметов
Неценимых, неуважаемых
Угнетаемых, используемых
Предметов, к которым написаны
Инструкции по эксплуатации
Брошенных предметов
Оставленных, забытых
Уничтоженных и переработанных предметов
Нелюбимых и никому не нужных
Женщина на высоких каблуках
Летит и снова летит
Паника, ужас
Вроде бы бояться нечего
Скамейка стоит на платформе
А электровоз проезжает мимо
Нечего бояться
Но кажется, что ненависть электровоза ВЛ10
Сейчас уничтожит наблюдателя
Электровоз приблизился еще на десять сантиметров
И загудел
Сначала это напоминает какой-то писк
Или человеческий голос
Электровоз стремительно приближается
Десять сантиметров, пять сантиметров
Звук нарастает
И наполняет собой все
Нет ничего, кроме этого звука
Это не гудок, не сигнал опасности
Это какой-то вой, вопль
В котором весь тысячелетний ужас
Металлических, пластиковых
Стеклянных и деревянных устройств
Предметов, штуковин
Вещей этого мира
Женщина все взлетает и падает
На своих высоких каблуках
Взлетает и падает
Вопль электровоза ВЛ10
Пролетающего следующие три сантиметра
Выносить уже невозможно
Кажется, сейчас он своей звуковой вибрацией
Разметает вагоны электрички
Разрушит высокие корпуса
Государственного Университета Управления
А от наблюдателя, сидящего на скамейке
Останется только влажный след
Только тень, подобная теням
Которые остались
От некоторых жителей Хиросимы
В 1945 году
И мелькает мысль
Что вот, кажется, сейчас все и закончится
Как-то нелепо и странно
Прямо скажем, глупо
Заканчивать жизнь
На платформе Выхино
Тем более, что можно было и не сидеть
Потому что уже приехал
И сидел просто так, неизвестно зачем
Можно было спокойно идти себе
К конечной остановке автобусов 855 и 872
И ехать себе в свое Кожухово
Женщина отталкивается, летит
Приземляется и снова летит
И на некоторое количество сантиметров
Приближается к отрытой двери электрички
Наконец электровоз ВЛ10
Поравнялся с наблюдателем
Он несется на бешеной скорости
В кабине не видно машиниста
Это потому что солнечный блик
Упал на стекло
Вой стал уже абсолютным
Кажется, более громкие звуки
Физически невозможны
И барабанные перепонки
Говорят своему обладателю
Чувак, мы уже больше не можем
Слышать вот это
И глаза говорят голове
В которую они вмонтированы
Дорогая голова, мы все понимаем
Но мы никогда не видели
Ничего более страшного
И мы сейчас лопнем
И сердце говорит своему носителю
Парень, я уже не могу
Выносить ненависть вещей
Раздается щелчок
Не в голове, а просто – раздается щелчок
И электровоз ВЛ10
Резво, весело и деловито
Убегает по направлению к платформе Косино
И станции Люберцы I
И весело гудит
Громко, но как-то приятно
У электровоза добродушное лицо
Плоское, но какое-то хорошее
Как у квалифицированного рабочего
Лет пятидесяти
Который в свободное от работы время
Любит почитать исторические романы
О судьбах Отечества
Пикуля, например
В задней кабине сидит человек
В железнодорожной форме
Он машет наблюдателю рукой
И показывает большой палец
Типа, все круто, брат