С точки зрения мировоззренчески-идеологической Россия – хранительница многовековой духовной традиции, в основе которой находится стремление к воплощению высших идеалов справедливости, нравственности и братства.

С точки зрения национальной Россия – многоэтническая общность, сплоченная исторической судьбой русского и других народов, которые взаимодействуют в едином государстве на добровольной и равноправной основе.

С точки зрения экономической Россия стремится прочно войти в систему мировых хозяйственных связей, ориентируясь на приоритеты развития национальной экономики.

Общенациональной целью на 1996–2000 гг. является обеспечение каждому человеку и каждой семье достойного уровня и качества жизни»^>64.

Александр Солженицын, сочувственно откликнувшийся на призыв сформулировать Национальную идею, напомнил (в телевизионном интервью программе «Итоги» 27 марта 1997 г.), что еще в книге «Как нам обустроить Россию?» предложил свой вариант: «сбережение народа». «Да я и не придумал ее сам, – пояснял писатель, – я только повторил то, что за 250 лет до меня сказал елизаветинский деятель Петр Иванович Шувалов». На призыв Шувалова тогда не откликнулись, сетовал Солженицын, не откликается на него и сегодняшний «правящий слой», а ведь лучшей идеи на ближайшие 20–30 лет не найти.

Конечно, поставить такую цель-задачу, как «сбережение народа», мог лишь человек калибра Солженицына. Преобладали же более земные, менее масштабные, но вполне понятные, затрагивающие многих идеи. Касались они в основном морали^>65, экономики^>66, народного благосостояния…^>67

Но были две цели-задачи, которые, по-разному сформулированные, выделялись на общем фоне. Первую из них можно определить как сохранение, подъем, распространение русской культуры. Больше того, Национальную идею порой отождествляли с культурой, в культуре видели ее источник. «…Слышишь иногда, что надо сформулировать или создать национальную идею новой России… В конечном счете, она должна вырасти из нашей национальной культуры»^>68. Это сказал в бытность свою министром культуры России Владимир Егоров – человек, от которого естественным было услышать такого рода слова. Естественной выглядела и позиция писателя Игоря Волгина: «…русская культура и есть та национальная идея, которая может объединить нацию. Она есть, и не надо ничего выдумывать»^>69.

Но вот что примечательно: в развитии, сбережении, обогащении русской культуры видели национальную цель-задачу и люди, далекие по своей профессиональной деятельности от культуры: инженеры, врачи, строители… И это было очень по-русски. Рядовому, да и не только рядовому, американцу и в голову не придет увязывать возрождение страны с такой «неконкретной» вещью, как культура. Техника – да, наука – безусловно, образование – желательно. Но культура?.. Само это понятие – не из повседневного лексического обихода западного человека. Он редко его произносит, потому что не знает точно, что это такое. А если и произносит, то без свойственного россиянину придыхания и не толкует столь широко, как это делается в России, где заложенная дореволюционной интеллигенцией, да и не ей одной, традиция отношения к культуре как к чему-то возвышенному и возвышающему, духовному, нравственному сумела – при всех насилиях над ней – выжить в суровых условиях XX в.^>70

Вторая популярная цель-задача, поддержанная многими участниками дискуссии, – возрождение величия России, и прежде всего укрепление Российского государства, «державности» (любимое слово сторонников этой позиции). «По-моему, суть национальной идеи есть величие России. Величие России как нового, демократического правового государства россиян, умудренных опытом тысячелетней истории, нравственно и духовно богатых, сохранивших традиции и интеллект предков»