– Ага, и Троцкий с Хрущевым тоже… Ты что же, мудак, делаешь?! Эти девочки-дурочки еще дети, – кричал Паримбетов, отнимая бутылку у четырнадцати, – пятнадцатилетней соплячки.

Вдруг вдали у телецентра что-то загорелось, то ли машина, то ли какой-то мусорный бак. По толпе волной прокатилась весть, что это кто-то успел швырнуть бутылку. Опять раздались автоматные очереди, небо вдали засверкало трассерами… Но на это уже мало кто обратил внимание.

– Там же автоматы! Поигрались, все. По домам, дуры! – почти рычал все тот же не растерявшийся Леша, уже просто с силой раздавая тумаки и поджопники и выпинывая молоденьких дурочек подальше от опасного места.

Точь-в-точь повторяя прежний сценарий, появилась «скорая». Машина, подлетев на огромной скорости и взвизгнув тормозами, резко остановилась. Забрала тела. Взревел мотор и… «скорая» с грохотом и жутким, ярким адовым пламенем разлетелась на куски, опалив огнем и черным горючим дымом серый бетонный фонарь. Осколки, остатки машины взрывной волной разнесло, разметало по открытой площадке метров на пятьдесят – семьдесят. Фонарь потух, лампа разлетелась, разбилась вдребезги.

– Все, все, по домам, друзья, и быстрее! Это не конец, это только начало… Поверьте, – выкрикивал, размахивая руками, какой-то майор – видимо, из Союза офицеров.

– Они этого так просто не оставят. Скорее уходите. Уводите же детей-то, мамаша. Спектакль закончился. Мужик, хватай ребенка – и бегом! У-хо-ди-те!!!

Паримбетов с Борзоватым метались внутри остолбеневшей толпы, пытаясь вытолкать зевак со смертельно опасного сейчас пятачка земли.

Толпа покачнулась, словно нехотя пошла, как пьяная, останавливаясь и виляя… И вдруг поспешила назад с радостными криками:

– Ура, наши! Наши! Смотрите, наши!

По противоположной стороне, по параллельной дороге, мимо Останкинских прудов, на большой скорости неслась колонна БТРов с яркими красными звездами на бортах.

– Это наши, это таманцы!

– Да нет, это кантемировцы!

– Ур-р-ра! – кричали и радостно прыгали все вокруг, включая списанного майора.

– Сейчас они покажут этим гадам!

– Херачь эту сволоту, ребята!

– Давай! Ура!

Бронетранспортеры стали на ходу разворачивать свои краснозвездные башни в сторону телецентра.

– Ура! Давай! Долби! Долби их, гадов! – неслось со всех сторон.

Но башни бэтээров довернулись еще сильнее, в сторону телебашни. Через секунду пять башенных пулеметов проблевывались огненными, все сметающими на своем пути очередями. Очереди прошли где-то в метре-двух над головами людей, покосив верхушки деревьев, окружающих телебашню…

С криками «Сволочи! Предатели! Это конец! Гады!» толпа, снова став почти кем-то организованным коллективом, бросилась в сторону жилых домов, в сторону метро «ВДНХ». В окнах этих московских домов все так же невозмутимо горел «негасимый свет»…

Не то чтобы пить, а с добрыми людьми посидеть.

Русская поговорка

Уже потом, много лет спустя, Глынин, сидя за грязным, неухоженным, но всегда гостеприимным, правда за счет гостей, столом председателя Московского писательского союза (МОПС) Мокея Парменыча Гусь-Хрустального, по кличке Ни-в-одном-глазу, слушал пьяный бред последнего о том, как этот гусь защищал Россию и Конституцию в 1993 году, не сходя со своего рабочего места.

– Что там твой Саша Порохов с его газетой «Свет»… Я его, конечно, тоже уважаю, но и мы сами не сплоховали… Показали врагам, на что способны.

– Да? Но я что-то вас ни у Белого дома, ни у Останкина не видел… – нагло до бестактности изумился любящий точность даже в разливании по стаканам Глынин.