Кано вопросительно посмотрел на меня и нахмурил брови.

Я выдохнула и подтянулась на руках.

В этот миг раздался грохот. В одном из водных коридоров под потолком показалась тень. По прозрачной дорожке кто-то съехал практически к самому креслу Кано, обдав того столпом брызг. Из водного коридора вылезли сразу двое.

В одной я узнала давешнюю девицу, вознамерившуюся чинить мне препятствия в передвижении по дворцу. С ней был еще одна, тоже загорелая, с копной белокурых кудрей.

Девицы выпрыгнули из воды так ловко, что не успела понять, как это у них вышло. Словно рыбы, что случайно выпрыгнули на берег. При этом струящиеся платья, в разрезах которых мелькали стройные ноги, остались сухими. Мое же жалобно хлюпнуло. Когда преодолела невысокий бортик и пошлепала к не сводящему с меня взгляда Кано, оставляла за собой дорожку мокрых следов.

- Простите, господин, простите! - склоняясь в низком поклоне перед Кано, запричитала черноволосая.

- Простите и помилуйте, грозный верховный предводитель! - вторила ей блондинка. - Не наказывайте нас!

Я очумело помотала головой и замерла.

Девицы продолжали тараторить.

- Она не должна была покидать своих покоев! - вопила брюнетка.

- Дверь была заперта, господин, - вторила ей блондинка. - Хотя почему была? Она и сейчас заперта, господин!

- Пожалуйста, смилуйтесь, не наказывайте нас!

Девицы просили так жалобно, что я невольно поежилась. Суровые здесь должно быть наказания, если обе перепуганы до одури. Да если бы черноволосая по-человечески объяснила, когда встретила меня сегодня, я бы, конечно, не стала убегать. Зачем подставлять других? Тем более, здесь у меня союзников пока нет… Да что там союзников, знакомых. Но тогда в ее голосе не было ничего даже отдаленно напоминающего эти жалобные нотки. Она злилась! На меня! Поэтому я и удрала. А сейчас стало неловко…

Кано поморщился и причитания сразу утихли.

Он махнул рукой в сторону двери, через которую покинул покои его сын, словно отмахнулся от назойливых мух.

- Уйдите, - сказал он и девицы тут же принялись пятиться. - Хочу говорить с ней.

Несмотря на то, что они приплыли сюда по водным дорожкам, как и я, девицы послушно пятились к выходу, спинами вперед, пока не уперлись в те самые двери. Еще раз пробормотав слова извинения, покинули покои.

А я осталась наедине со своим похитителем.

Мокрая, дрожащая. Хоть было и довольно тепло, даже, пожалуй, жарковато, меня трясло. Не от холода, от страха.

Кано, который, казалось, не заметил ухода девиц, по-прежнему не сводил с мня взгляда.

Когда из-за возникшей тишины я услышала пульсирующую в ушах кровь, а пауза стала невыносимой, Кано заговорил.

- Твое лицо. Запах. Взгляд. Ямочки на щеках и голубая жилка на шее… Проклятье! Ты - копия Мари!

Колени так и подкосились. Я знала, что я - копия мамы. И, если ему нужна она… Значит ли это…

- Именно такой я запомнил ее, - продолжал говорить Кано, и снова обратился ко мне: - Подойди ближе, девочка.

Я задрожала всем телом, но сделала шаг. Не хотелось злить его… лишний раз.

Дракон смотрел жадно, с каким-то надрывом. Так смотрит голодный язвенник на курицу-гриль или вечно худеющая модель на главный женский наркотик: шоколад.

Я почувствовала, что у меня подбородок дрожит. Некстати вспомнились вопли девиц, их «Не наказывайте нас!» и стало как-то совсем паршиво. Я внезапно поняла, что я одна, совсем одна, в чужом мире, в плену дракона, одержимого моей мамой… а я ее копия… Он сам так сказал.

Когда дракон отвел от меня взгляд сразу стало легче дышать.

- И все же мне нужна она! - воскликнул он и с силой опустил кулак на подлокотник. Тот жалобно застонал, но выдержал.