– Боярин Артём Большов? Распишись в получении десяти тысяч рублей.

Я тоже прошёл к столу и растерянно сказал:

– Нам недавно давали на денежное довольствие марки.

– Дают – бери, бьют – беги, – проговорил Виталик. – Это аванс от Совета, потом всё дотошно подсчитают.

Я расписался в тетради и проворчал:

– Бьют – стреляй.

Сергей Степанович выложил из портфеля пачку сторублёвок, надорвал банковскую упаковку и стал отсчитывать. Виталик хмыкнул:

– Ты боярин, можешь стрелять…

Мужик, выдав мне деньги, собрался уходить. Виталик его проводил и договорил:

– Стреляй, только в ресторан лимонку не бери. Не поймут.

– А мы сейчас в ресторан? – уточнил я.

Капитан кивнул, и я нехотя снял с ремня гранату. Пока положил в ящик стола. Логинов широко улыбнулся:

– Пошли тратить твои деньги?

– А что сразу мои? – насторожился я.

– Да просто пошли, – ласково сказал Логинов.

Я недоверчиво направился за капитаном. Что поделать, рыси всегда недоверчивы. Спустились по лестнице в вестибюль и повернули к богатым дверям гостиничного ресторана.

Мы прошли к свободному столику, сразу подошла официантка. Не! Мне всегда нравился уровень обслуживания в ресторанах, но в зале как-то необычно светло, днём зачем-то включили светильники, и эта девушка вся прямо образцово-показательная. Я насторожился ещё больше.

Пока несли первое, осторожно огляделся в зале. Один полноватый штатский господин показался смутно знакомым. Я точно общался с ним ранее. Однако, сидел он ко мне спиной, и уверенно назвать его я не мог.

Принесли на первое польский суп-солянку, и всё пока отошло на задний план. Капитан невозмутимо работал ложкой, регулярно откусывая от калача ресторанной выпечки. По его виду я понял, что он планирует первое съесть спокойно.

Но вот принесли на второе гуляш. Капитан ощутимо напрягся, и я в тот же миг почувствовал на себе чей-то взгляд. Оборачиваюсь и вижу, как на меня весело смотрит Василий Петрович Беляевский.

Если забыли, журналист «Московского Еженедельника», я ему ещё давал первое интервью. Сразу вспомнились его лукавые глазки, бородка клинышком, лысина спереди, семьсот тысяч за газету…

Хотя это сейчас неглавное. А Василий Петрович воскликнув:

– Ба! Боярин Большов! – встал со стула и обратился к незнакомому мне худощавому господину в штатском. – Пойдём, с боярином познакомлю.

Тот поднялся, прихватив фотоаппарат с большим объективом. Хорошо ещё, что не рояль. Они подошли к нашему столику, поздоровались. Беляевский представил товарища, репортёра Бориса Дьякова. Я предложил им располагаться. Они уселись, и Василий Петрович, указав на меня пальцем, сказал другу:

– Ты представляешь! Вся Европа уже неделю празднует гибель этого парня, а он в ресторане лопает гуляш!

– Погоди, – сказал Борис. – Он тот самый Артём Большов?!

Ну, опять «неожиданная встреча». Борис меня фотографировал, только Логинов запретил его снимать, а Василий Петрович профессионально беседовал со мной о жизни.

Логинов попросил официантку принести вина и закусок. Беляевского очень заинтересовала история осады. Даже капитан подключился к разговору, вынул блокнот и что-то записывал.

Василий Петрович советовал написать про это книжку хотя бы в память Лёши Дымова, даже брался помочь с оформлением. Я в свою очередь говорил, что книжка – это хорошо, только мне пока некогда, и писать я не умею.

Вот если Вася возьмётся, буду по возможности консультировать. И в том городе воевали не только Дымов и я, нужно опросить многих. Но об этом лучше говорить после нашей победы – военные на войне часто гибнут…